Хотя Мона всю неделю не показывалась на работе, она постоянно поддерживала связь с Мэрилин и была в курсе поступающих заказов. Вот и сегодня начала день с разговора с помощницей.
– Неужели ты временно не можешь забыть о работе? – посетовал Арни. – Расслабься, отдохни…
– Я не расслаблюсь, пока не окажусь там, где хочу быть, – упрямо повторяла Мона.
– И где же это?
– Наверху. На самом верху. Я зарабатываю прилично, но мои работы пока оценивают не по высшей ставке, и я еще не первая среди лучших. – Она вздохнула. – И должна вкалывать не покладая рук.
– Такой подход не всегда несет с собой решение проблемы, – задумчиво заметил Арни.
– Тогда что же?
– Ты должна совершить что-то из ряда вон выходящее, чтобы твое имя стало известно за пределами узкого круга редакторов и издателей. Выиграй в лотерею миллион, и перед твоим объективом выстроится очередь – лишь бы сказать, что встречались с тобой.
– Подумаешь – миллион! – хмыкнула Мона. – Выиграй я столько, зачем мне тогда было бы заниматься фотографией?
– Ну об этом можно бы поспорить, но идею ты уловила. Ты должна заставить людей искать встречи с тобой.
– Прекрасно. Есть конкретные предложения по этому поводу.
– Буду работать над ними. Но потом. – Он чмокнул ее в щеку. – Теперь меня волнует совсем другое.
Она сделала открытие, что Арни потрясающе готовит, и не случайно его холодильник и морозильная камера всегда были полны продуктов, а на кухне хранилась библиотека кулинарных книг.
– Мне всегда приходилось готовить для ребенка, – признался он. – Беда в том, что я стал слишком хорошо это делать. Софи никогда не заботило кулинарное искусство. Чего ради стараться, когда все сделает отец.
– А чего ради ей вообще этим заниматься? – ехидно осведомилась Мона. – Только потому, что она девочка?
– Чушь! Если я могу это делать, то и она справится. Вот это и есть равенство. – Он театрально вскинул голову. – Пришло время мужчинам получить свободу от кухонных забот. Дайте нам свободу! И цените наши мозги!
– Твоим мозгам нет цены. Но мне дороже твое тело! – повиснув у него на шее, сказала Мона.
Арни сделал вид, что сопротивляется, и запротестовал:
– Все это, конечно, прекрасно, но что будет, когда у меня выпадут волосы и вырастет брюшко?
– К тому времени ты мне сделаешь маленького симпатичного мальчика, – положила она конец дальнейшим рассуждениям.
Как восхитительно было их времяпровождение! Оно превратилось в вереницу бесконечных дней, когда в полночь они садились перекусить, а потом снова и снова страстно познавали и открывали друг друга.
Многие передачи Гарленда шли в дневные часы, и Мона не без интереса смотрела их и оценила его безукоризненный профессионализм. Арни легко и непринужденно управлялся с аудиторией, и казалось, что это ему не стоит никаких трудов.