Она принесла с кухни маленький острый ножик с черной ручкой и трудилась над замком, пока он не открылся. Это оказалось неожиданно увлекательным занятием, с приятным привкусом порочности. Оливия лениво подумала, что, возможно, в этом ощущении и кроется притягательность грабежа: маленькая битва с замком или оконным стеклом, наградой в которой служит возможность проникнуть в частную жизнь другого человека.
Еще письма. Одно от Коуттсов, банкиров. Два из страховой компании. Приглашение на толстом белом картоне на обед в посольство Израиля, еще одно приглашение на открытие выставки в галерее Гамильтона. И странная короткая записка от отца Джима, датированная 4 июня. Месяц до катастрофы. Она была написана от руки шариковой ручкой, неровным торопливым почерком, в телеграфном стиле:
«Дорогой Артур!
Потрясен и взволнован известием о том, что ваши подозрения, возможно, небезосновательны. Нам надо поскорее увидеться.
Карлос Ариас».
Тем же вечером Оливия рассказала Энни о записке в телефонном разговоре.
– Мне кажется, это что-то важное. Что ты по этому поводу думаешь?
– Ты имеешь в виду, следует ли спрашивать об этом Джима? – Сегодня Энни казалась более спокойной, возможно благодаря транквилизаторам, которыми снабдила ее двоюродная сестра.
– Как ты считаешь?
– Я бы не стала.
– Почему?
– Потому что это может означать все, что угодно. Джим сейчас уже ничего не сможет сделать и только будет зря беспокоиться.
– Может, ты и права, – пробормотала Оливия.
– Но ты не уверена.
– Не совсем, – призналась Оливия. – Понимаешь, я сунула нос в частные дела своих родителей, и вдруг всплыл отец Джима. Я не знаю, имею ли я право это от него скрывать.
– Что скрывать, Ливви? Это же просто записка. Она точно ничего не значит.
– Не похоже, чтобы она ничего не значила.
– Когда ее писали – может быть, – тихо проговорила Энни. – Но сейчас она точно ничего не значит.
Оливия ничего не сказала Джиму, и записка была надолго забыта. В следующий раз трое друзей встретились в августе на общей поминальной службе в церкви Всех Святых в Лондоне. Благодарственная молитва возносилась в честь всех погибших в катастрофе – пилота, человека из Эдинбурга по имени Джон Уилкс, Карлоса Ариаса, Артура и Эмили Сегалов, Франклина и Грейс Олдричей.
Присутствовали коллеги, партнеры по бизнесу, двоюродные братья и сестры, дядья и тетки. Оливия и Энни обратили внимание на Питера и Майкла Ариасов.
– Настоящие красавцы, правда? – Оливия рассматривала братьев Джима. – У Майкла очень характерная внешность, правда? Экзотическая.
– А Питер даже красивее Джима, – прошептала Энни, с облегчением окунаясь в легкую болтовню после печальной службы. – Он немного похож на Алана Алду, тебе не кажется?