– Знаешь, почему ты заболела? – проговорила она. – Ты была наказана.
– Неправда, – ответила я, даже не спрашивая ее, за что я могла быть наказана.
– Нет, правда. Тебе не стоило плакаться маме и пересказывать ей то, что я тебе сказала. Этим ты принесла еще больше неприятностей нашей семье. Ты не представляешь, что было за обедом. Мама все время хныкала, а папа накричал на нас обеих. И все из-за тебя. Ты просто, как Енох.
– Нет, – запротестовала я. Даже, если я не знала, кто такой Енох, то по интонации Эмили было ясно, что он не был положительным персонажем.
– Да, это ты. Ты приносишь несчастья нашей семье с того дня, когда тебя взяли в этот дом. Через неделю после твоего появления здесь отца Тоти переехала повозка с сеном, и у него были сломаны все ребра, а затем в амбаре случился пожар, в котором погиб скот. На тебе – проклятье, – сказала она с угрозой в голосе.
Я затрясла головой, слезы потекли по моим щекам.
Эмили сделала несколько шагов в глубь комнаты, и ее неподвижный взгляд, устремленный на меня, выражал столько ненависти, что я съежилась и натянула одеяло до подбородка.
– Когда родилась Евгения, ты вошла и взглянула на нее. Ты была первая, кто ее увидел, раньше меня, и что же произошло? С того самого момента Евгения и заболела. Ты и ей поломала жизнь, – презрительно проговорила Эмили.
– Я не делала этого! – закричала я в ответ. Обвинить меня в болезни моей сестры было уж чересчур. Для меня не было ничего больней, чем видеть, как трудно Евгении дышать, как быстро она устает от короткой прогулки пешком, с каким трудом она играет и занимается всем тем, чем все девочки ее возраста владеют без особого труда. Мое сердце разрывалось от боли, когда я видела, как Евгения смотрит в окно своей комнаты, чувствуя ее страстное желание побегать по полям, со смехом погоняться за птицами или белками. Я старалась бывать с ней как можно чаще, развлекая и веселя ее, делая для нее то, что она не могла сделать сама, в то время как Эмили едва разговаривала с Евгенией и не проявляла ни малейшей заботы о ней.
– Из-за тебя Евгения долго не проживет, – продолжала издеваться Эмили. – И это все твоя заслуга.
– Остановись сейчас же! Прекрати говорить такие вещи! – закричала я, но Эмили даже не дрогнула и не отступила ни на шаг.
– Я молюсь, – продолжала она. – Каждый день я молюсь, чтобы Всевышний избавил нас от проклятья Еноха. И когда-нибудь он услышит мои молитвы, – пообещала Эмили, обратив лицо к потолку и закрыв глаза. Ее опущенные руки сжались в кулаки, – ты будешь выброшена за борт, и тебя поглотит бездна как Еноха из Библии.