– Короче, – Иван с грохотом поставил на стол пивную кружку. Сто червонцев и картинка твоя.
– Но у меня нет таких денег, – всплеснул руками Шварц.
– А мы их не требуем, – Барин закурил сигару. – Аванс ты дал. Дело поставил, с акробатом, думаем, рассчитался. Поэтому все делаем по правде. Складываем двадцать червонцев и делим оставшиеся на троих.
– Ты понимаешь, Виктор, днями должен приехать покупатель…
– Очень хорошо, – обрадовался Иван. – Мы ему картинку сбросим, а денежки честно поделим. Только продавать пойдем мы.
– Как же вы с ним договоритесь? – удивился Шварц.
– Генрих, – Барин взял кусочек воблы, пожевал, – коммерция, я французский лучше родного знаю. Решили так, клиент приезжает, ты нам у буфетчика записку оставляешь. Мы картину сдаем, деньги делим, а ты опять непричем.
Смеркалось, когда Таня вышла на Тверской бульвар.
На голове Пушкина лежала белая шапка.
После нагрянувшей оттепели деревья покрылись густым белым снегом.
Народу было мало. Все спешили до темноты уйти с бульвара.
– Тетя, здравствуйте.
Татьяна вздрогнула от неожиданности.
Оглянулась.
За ее спиной стоял знакомый беспризорник.
– Здравствуй, дружок.
Таня полезла в сумку, вынула горсть конфет.
– Подставь ладошки.
Она высыпала конфеты в протянутые руки.
– Спасибо, тетя.
Паренек посмотрел на нее пронзительно-светлыми глазами.
– Твой дядя вчера шел, харчей нам купил. Ты ходи здесь без опаски, мы тебя в обиду не дадим.
– Спасибо, мой маленький рыцарь.
Татьяна потрепала паренька по щеке и пошла к Никитской.
Шварц сидел в гостиной у Баронессы.
На столе стояла закуска, хорошее вино и графин клюквенного морса.
Шварц ел вяло.
– Выпей, Генрих.
– Налей немного наливки.
Шварц выпил рюмку, вздохнул.
– Я не знаю, что тебя тревожит, но если мы решили соединиться, я хочу показать тебе свое приданое.
Баронесса встала из-за стола, вышла.
Шварц вилкой задумчиво чертил на скатерти одному ему ведомые узоры.
Вошла Баронесса с саквояжем.
Она поставила его, щелкнула замком.
– Смотри, Генрих, вот мое приданое.
На стол легли пачки франков и фунтов стерлингов, пачки советских денег и четыре большие кожаные колбаски.
Баронесса развязала веревочки и высыпала на стол кучу золотых империалов, из другого мешочка посыпались золотые финские марки – Шварц погрузил руки в золото.
Лицо его изменилось.
Щека задергалась нервным тиком.
– Ну что смотришь, суженый, – Баронесса закурила, – хорошо ли мое приданое?
– Куда лучше, – срывающимся голосом ответил Шварц.
– Берешь в жены?
Шварц руками перебрал золотые монеты.
– Беру, беру.
– Тогда вот что, миленький… Я договорюсь, нас в Исполкоме запишут как мужа и жену. Уедем в Финляндию и откроем большую антикварную торговлю…