В прихожей висела изящно сработанная под китайскую бронзу люстра, висели какие-то яркие картины, на полу лежала ковровая дорожка.
Из комнаты вышла весьма красивая дама.
– Слушаю вас, господа.
– Господа в Черном море, – мрачно пробасил Оловянников.
Тыльнер толкнул его в бок, снял кепку, наклонил голову с безукоризненным пробором.
– Позвольте представиться, мадам Ерохина. Инспектор уголовного розыска Тыльнер Георгий Федорович. Со мной мой коллега субинспектор Оловянников.
– Слушаю вас.
– Нам необходимо побеседовать с Вами по поводу налета на квартиру Громовых.
– Мы с мужем давали показания дважды, но если Вам угодно, Жорж…
Тыльнер изумленно посмотрел на мадам Ерохину.
– То я готова рассказать еще раз. А Вы меня не узнали? Наши дома в Сокольниках были рядом.
– Господи, Галя Строганова, Галина Васильевна, Вас и не узнать, Вы стали такой…
– Какой? – засмеялась хозяйка. – Прошу в гостиную. Чай, кофе? Анечка! Три кофе!
Они удобнее уселись в уютной гостиной, и Тыльнер спросил, не давая хозяйке подготовиться.
– Галя, Галина Васильевна, при налете Вы пострадали меньше всех, хотя нам известно, что у Вас весьма дорогие украшения.
– Ах, вот в чем дело. Я их перестала надевать уже как полгода. Мы с Людочкой Полянской были в театре у Таирова, а на выходе на нас напали двое, и если бы не три красных командира, то мы бы остались без украшений.
– Вы заявили в милицию?
– Краскомы доставили бандитов, ну и мы пошли конечно в участок рядом с театром. С той поры я ношу драгоценности только дома. А муж мой вообще не носит золота, у него отобрали наручные серебряные часы.
– Галя, – Тыльнер улыбнулся, – я часто вспоминал Соколники, крокет…
– В который Вы, Жорж, мухлевали, – засмеялась Ерохина.
– Победа должна быть добыта любым путем, но я помню, как прекрасно Вы отгадывали шарады. Вспомните что-нибудь, что Вам особенно вспоминалось.
– Знаете, одна странная мелочь. У Громовых были в основном коммерсанты, и один человек, как бы сказать, раньше их таких, как он, именовали друг семьи, а проще любовник Наташи Громовой.
– Кто он?
– Александр Лептицкий. Именует себя литератором. У него бандиты даже часы не взяли…
– Почему?
– Копеечные, вороненые, но бумажник забрали. Я обратила на него внимание, когда он давал нам визитную карточку.
– Чем же он приметен?
– Темно-вишневая кожа, на ней выдавлен памятник Петру, и четыре, видимо золотых, уголка.
– Вещь, конечно, заметная, но почему она так Вас заинтересовала? – Тыльнер взял чашку с кофе.
– Вы знаете кафе «Домино»? – спросила Ерохина.
– Конечно.
– Третьего дня там был поэзоконцерт. Толь Мариенгоф читал новую поэму. Он пригласил нас с Людочкой Полянской. Так там был Лепницкий. И когда он рассчитывался, он достал тот же бумажник.