– Почему тот же? – вмешался Оловянников, который никак не мог справиться с фарфоровой кофейной чашкой.
– А потому, – улыбнулась Ерохина, что я, когда увидела этот бумажник первый раз, то обратила внимание, что половинка одного золотого уголка сломана. Ее нет.
– Галя, – обрадовался Тыльнер, – Вас не зря мы называли королевой шарад.
По пустому Зачатьевскому переулку шел один из «французской четверки».
Открыл ключом дверь в монастырской стене.
Ржавые петли заскрипели чудовищно. Прошел мимо церкви и постучал в едва заметную дверь.
Два удара… Пауза… Три удара.
Дверь открылась.
Келья монастыря скорее напоминала дамский будуар. Ковры на стене, зеркало в углу, кровать и стол красного дерева.
За столом сидело пятеро мужчин и женщина в черном с жемчугом на шее.
– Мы засиделись в Москве, – сказала она. – Более того, мы ничего не сделали ради чего приехали сюда. Жорж только что вернулся из Киева, он нам все расскажет.
– Друзья, я договорился с нужными людьми, они проведут нас через границу. Цену определил за каждого сорок империалов и того двести сорок монет. Твое поручение, Ольга, я выполнил.
– Такие деньги у нас есть. Но за кордон надо идти с приличной суммой, или с камнями. Поэтому, Виктор, разыщи Сашу Лептицкого, пусть даст подвод на камни или валюту.
– Сделаю сегодня.
– Теперь о статье. Надо наказать этого репортера.
– Убить? – удивился Жорж.
– Нет, – Ольга вставила в мундштук папиросу, закурила. – Нет. Но на нас, слава Богу, нет крови. Я знала этого Леонидова по Петербургу, он у Сытина заведовал петербургским отделом, поэтому часто бывал в столице. Его принимали в обществе, он был знаком с Великими князьями, говорил, что он причастен к убийству Распутина, во всяком случае, он написал об этом раньше всех. О его романах ходили легенды. Не надо его убивать. А опозорить надо.
– Каким образом? – поинтересовался Жорж.
– Очень просто, он же постоянно торчит в этой конюшне «Домино», Подождать, пока он выйдет, или вызвать запиской, раздеть до белья, на спину приклеить статью и отпустить с Богом.
Все захохотали.
Лапшин, удобно устроившись в кресле, читал газету.
Прочел. Положил на стол. Закурил.
– Мама! Мама!
– Чего тебе?
Раздался приглушенный голос.
– Зайди ко мне.
Открылась дверь и зашла баронесса.
– Что ты, миленький?
– Газету читала?
– Конечно. Молодец Леонидов – и мужчина видный, и пишет занятно.
– Жаль, что я французского не знаю, – вздохнул Лапшин.
– А то что бы?
– Я под их марку погулял бы красиво.
– У нас другие дела, Афоня, совсем другие. Сонькин воздыхатель говорит, что с тобой повидаться хочет.