Шума они производили, на удивление, немного, но тем не менее тренированное ухо должно было их услышать даже возле костра. Правда, сам я надеялся, что Витькин костёр трещит вовсю – не меньше проламывающейся через кусты солдатни, – потому что для успеха нашего плана ему необходимо было поддерживать максимальный огонь.
Наконец солдаты собрались в кружок и принялись обсуждать, как им поступить в дальнейшем. Я без труда уловил негромкий бубнеж.
«Не спят ещё…», «Ярко горит…», «Подойдём, посмотрим…», «Железные, что ли, какие» – и обычный набор солдатского мата, который неизбежным фоном сопровождает любые армейские разговоры. А затем… случилось чудо!
Практически не рассыпавшись, группа двинулась вверх, к гребню увала, и я увидел, что практически все бойцы надели очки ночного видения!
«Йес!»
Я приподнялся над землёй, вложив карабин в плечо и взяв на мушку предполагаемого командира. Сигнал должен был подать Егор – он лучше знал возможности своих ребят, а также то, как они расположились в засаде. И едва я заслышал кашель взлетевшей кедровки, как трижды выстрелил в плотно стоящую середину группы. И мгновенно прикрыл глаза, чтобы не ослепнуть от вспыхнувшего за кустами оранжевого пламени взрыва…
Костёр, в который Виктор вылил полный чайник бензина для примуса, полыхнул буквально до небес и ослепил на некоторое время солдат спецназа, глядевших в его сторону через приборы ночного видения. Правда, это касалось только тех, кто на то время ещё оставался жив. Одновременно с окончанием птичьего крика из кустов стланика, словно призраки из могил, выросло несколько низкорослых фигур и раздались глухие шлепки выстрелов малокалиберных винтовок, тут же перекрытые грохотом моего карабина. Двое солдат качнулись вперёд и кинулись через гребень холма, справедливо полагая, что оказались прямо посередине засады. Одного из них пробили тремя пулями пастухи на бегу, а другой успел прямо сквозь ещё не осевшее пламя подбежать к Виктору и уставить ему в грудь ствол автомата…
Я сидел у костра и из всех сил стремился не пропустить нужного сигнала. Сперва совершенно бесшумно исчез Зим, затем наверху, в подтверждение плана, вякнула кедровка. Мгла сгущалась, и я с огромным трудом заставлял себя не глядеть наверх, чтобы ни в коем случае не выдать перед посторонними наблюдателями своей тревоги.
«То, что ты должен сделать, – важнейшая часть плана, – повторял мне Зим. – Жизнь каждого из нас зависит всего от одного твоего движения – как вовремя ты его сделаешь».
Для любого постороннего наблюдателя, Зим спал рядом, возле костра – так, по крайней мере, демонстрировала кукла, мастерски изготовленная из камней и корней стланика и прикрытая спальным мешком.