– Я тебя побалую. Кружечкой по башке.
– Не больно-то ты мне нужен, Шед. У меня теперь связи. Я могу переметнуться под крылышко к Крейгу, когда захочу.
Лицо у Шеда потемнело.
– Ты выиграл, – буркнул он и налил вина.
– Он хочет вывести тебя из игры, Шед. Чего бы это ни стоило. Он вбил себе в голову, что ты с Вороном заодно. – Аза злорадно ухмыльнулся. – Он только все удивляется, как это ты набрался духу взбрыкнуть.
– Бред какой-то. У меня нет ничего общего с Вороном, Аза. И ты это знаешь.
Аза наслаждался моментом.
– Я пробовал втолковать это Крейгу. Но он и слушать не хочет.
– Допивай свое вино и проваливай, Аза.
– Ты что, Шед? – В голосе у Азы прорезались привычные ноющие нотки.
– Ты слышал, что я сказал. Проваливай. Иди к своим новым дружкам. Посмотрим, надолго ли ты им понадобился.
– Шед!..
– Они вышвырнут тебя на улицу, Аза. Прямиком ко мне и моей маменьке. Пошел вон, кровосос!
Аза допил вино и выскользнул, втянув голову в плечи. Он почуял в словах Шеда горькую правду. Его дружба с Крейгом будет хрупкой и недолговечной.
Шед пытался предупредить Ворона. Тот от него отмахнулся. Шед протирал кружки, наблюдая за тем, как Ворон болтает с Душечкой на беззвучном языке жестов, и напрягал всю свою фантазию, силясь придумать, как бы ограбить кого-нибудь в верхнем городе. Обычно в эти утренние часы он глазел на Душечку и старался представить, какой бы найти к ней подходец, но в последнее время страх перед улицей заглушил привычную похоть.
На верхнем этаже раздался такой дикий визг, как будто свинье перерезали горло.
– Мама!
Шед понесся по лестнице, прыгая через две ступеньки разом.
Старая Джун, тяжело дыша, стояла в дверном проеме общей ночлежки.
– Мам! Что случилось?
– Там покойник!
У Шеда екнуло сердце. Он влетел в комнату. На правой нижней койке лежал какой-то старик.
Прошлой ночью в ночлежке было всего четверо постояльцев. По шесть тершей с носа. В комнате – шести футов в ширину и двенадцати в длину – помещались двадцать четыре койки, поставленные в шесть ярусов. Когда ночлежка заполнялась до отказа, Шед за два герша пускал желающих поспать стоймя, прислонясь к веревке, натянутой посередине.
Шед тронул старика – кожа была холодной. Помер уже несколько часов назад.
– Кто он такой? – спросила Джун.
– Понятия не имею.
Кабатчик пошарил в лохмотьях покойного. Нашел четыре герша и железное кольцо.
– Черт! – Он не мог их прикарманить. Если Хранители ничего не найдут, у них возникнут подозрения. – Нас, видно, кто-то сглазил. Четвертый жмурик за этот год.
– Такие у нас постояльцы, сынок. Все они одной ногой в Катакомбах.