– Хорошо, – кивнул Серега, – но как…
– У вас есть страничка на сайте «В Контакте», – Гончаров предупредил терзавший Серегу вопрос. – Там выложены фотографии. Откуда мы вообще про вас узнали? Не сочтите это вмешательством в частную жизнь, но близкое окружение каждого из аргусов должно находиться под ненавязчивой опекой. Вы являетесь одним из ближайших друзей Вячеслава, правильно?
– Да.
– Он посвятил вас в секрет Двери, это естественно – аргусы всегда обзаводятся одним или несколькими помощниками, желают они того или нет… Поедемте домой, я хотел бы выпить кофе и узнать, что конкретно произошло. И бога ради, не надо относиться ко мне как к представителю некоей таинственной и опасной организации. Помните «Мастера и Маргариту» Булгакова? Так вот: считайте, что я, подобно господину Коровьеву, лицо совершенно неофициальное. Частное. И я могу вам помочь разобраться в возникших проблемах.
– Кто такие аргусы? – не выдержал Серега.
– Давайте потом, не будем задерживаться.
«Опель» никуда не пропал, да и не мог – Серега отдал водителю лишь треть оговоренной суммы. Владимир Платонович уселся на переднее сиденье, без напоминаний пристегнулся, и сразу завел благодушный разговор: погода в Мюнхене значительно лучше, солнце, Петербург мало изменился с времен прошлого визита (если верить словам Гончарова, последний раз он появлялся в городе четыре года назад); водитель немедленно подключился к беседе и начал интересоваться жизнью в Германии. Иностранец подробно отвечал.
Обратно доехали значительно быстрее, меньше чем за полчаса. Высадились напротив арки во двор, Владимир Платонович безошибочно направился ко второй парадной.
– Вы, должно быть, Наталья Андреевна? – Гончаров слегка поклонился, увидев в дверях Серегину благоверную. – Добрый день.
– Можно просто Наталья. Да вы проходите…
Выбрался из своей берлоги насупленный и недовольный Трюггви. Принялся рассматривать новоприбывшего. В старых спортивных штанах и футболке Славика выглядел он комично – эта домашняя одежда подходила здоровенному высокому даниру, как корове седло. Серега машинально отметил: пораненная рука наново перевязана, Наталья постаралась.
И тут произошло то, чего стоило ожидать в последнюю очередь. Господин Гончаров поставил в угол зонтик, передал кейс Сереге, снял пальто и, повернувшись к Трюггви, запросто произнес:
– Хейлс.
– Сигис хейлс… – выдержав паузу, сказал дан. Насторожился.
Затем Владимир Платонович легко и свободно заговорил на понятном Трюггви языке. Будто на родном, без единой запинки. Задал несколько вопросов, получил односложные ответы – дан вначале не поверил, что этот человек способен общаться с ним на равных. Произношение у Гончарова слегка отличалось, согласные он выговаривал тверже и отчетливее, гласные, наоборот, растягивал. Но Трюггви понимал – все, до последнего слова.