Тем не менее из длительной экскурсии по Альдейгьюборгу Славик вынес достаточно полезных сведений – Кетиль старался не зря. Город разделен на четыре неравные части, слободы: одна принадлежит данам, другая норвежцам и свеям, третья, самая большая, местным словинам-кривичам – они управляют городом, следят за порядком и соблюдением закона, обязательно привлекая к совету своих старейшин, глав иноземных общин. Четвертая слобода – торговая, там живут купцы, не только даниры или нордмадры, а еще люди из Кёнугарда и даже Бизантия.
– Бизантий? – переспросил Славик. – Э-э… Константин-кесарь, да? Кесарь, цезарь, кайзер?..
– Кайсар, – лицо Кетиля озарилось радостью понимания. – Фирир конунг аф Бизант! Миклагард! Гюлльгард!
– Золотой город? Константинополь? – настаивал Славик.
– Йа-а…
– Пойдем посмотрим на миклагардис мадрис?
Кетиль улыбнулся. Слейф потихоньку начинает говорить так, как говорят даны. Хочет увидеть ромеев? Почему бы и нет?
Весной, когда начиналось половодье, низинную часть Альдейгьюборга подтапливало, оттого многие дома коренных жителей стояли на сваях, а переселенцы-скандинавы, предпочитавшие излюбленные длинные дома-полуземлянки, больше напоминавшие вытянутые холмики прямоугольной формы, строились на возвышенностях.
Безусловно, слово «город» в привычном его понимании к Альдейгьюборгу малоприменимо – огромная деревня самого варварского вида, «улиц» как таковых нет, их заменяют утоптанные дорожки между свайными домами, по окруженным репьем и полынью тропкам разгуливают пегие козы со взглядами законченных шизофреников.
Славик отметил – кошек здесь совсем нет (ни единой!), собаки крупные, коричневатой или серой масти, на незнакомцев не лают, лишь провожают ленивым взглядом. Возле берега полным-полно домашних гусей, курицы и петухи за тысячу двести лет нисколько не изменились. Темно-рыжие коровы, привычные овечки. Сельскохозяйственная идиллия.
Купечество жило обособленно – рядом с крепостью, которая по ближайшему рассмотрению оказалась не столь уж и огромной. В случае нападения на город в ней могут укрыться женщины и дети и небольшой гарнизон, а нападения наверняка случались – Славик оценил обширное пожарище к югу холма: обугленные столбы, квадратные остовы жилищ, густые заросли бурьяна. Обычный пожар? Вряд ли, длинный дом так просто не подожжешь, он совсем не зря покрыт сверху слоем земли и травой – даже если ветром принесет искры и головни от другого пожара, строение не займется, запалить его можно только изнутри!
Славик ожидал встретить у византийцев хоть малейшие признаки «цивилизации», но ошибся – три двора, принадлежащие ромеям или их представителям, решительно ничем не отличались от домов хозяйственных славян Альдейгьюборга: столбы-сваи, лодки под навесами (а до берега реки метров четыреста под уклон), слабо пахнет хлевом и свежей пшеничной выпечкой, как у бабушки в деревне под Питером. Известно, что обонятельная память самая сильная, у Славика аж голова закружилась.