– Саид, коня-то помой, а то он стал одного с тобой цвета!
– Да и сам помойся – от сосновой коры не отличить!
– Саид, приходи на делянку. Мы с тебя стружку-то ненужную снимем. Белый будешь и совсем чистый!
Омаров-младший проходил мимо, стиснув зубы и сжав кулаки, шепча что-то на ухо всепонимающему Сигналу. Тогда еще никто не мог себе представить, какое чудовище прячется за обликом неразговорчивого сироты.
Июльской комариной ночью смуглые руки, сливающиеся с темнотой, прицепили конец железного троса к одной из опор штабеля. Сверкнула зубьями пила. Несколько движений и подпил готов…Всевышний, сделай завтра жару, чтоб это стадо собак пришло сюда смыть свою вонь…
И Всевышний сделал. Зной ударил такой, что расплавленный воздух наполнился парами хвойной смолы. Березы силились сорвать с себя прилипшие бинты. Ивы свесили длинные волосы в воду. Даже муравьи, сия беспокойная таежная кровь, двигались медленно, почти через силу.
Люди в плотной противокомарной одежде изнывали под палящим солнцем делянок. Топоры рассыхались – приходилось, то и дело окунать в воду. Соленый пот щипал кожу, застилал глаза. Гнус тучами бросался на оголенные участки тела. Подобной жары не могли припомнить даже старики. Но северяне не сдавались, потому что не сдавались никогда. Этот двужильный народ с невозмутимой настойчивостью наступал, теснил превосходящие силы тайги. И тайга пятилась. Лай топоров не стихал до самого вечера. Пока бригадиры не сказали: «Баста. На сегодня хватит».
Старшее поколение, тяжело переводя дух, двинулось к кострам: восстановить силы травяным чаем. Молодые, вскочив на мотоциклы и велосипеды, помчались к реке, на излюбленное место. А Саид ждал, прижимаясь щекой к морде своего друга Сигнала. Люди забегали в воду, резвились, плавали, ныряли, хохотали, дурачились. Облака серебристых брызг вздымались над водой. А Саид ждал, стоя за смородиновым кустом. Ждал, когда устав от холодной таежной воды, люди выберутся на сушу и уронят свои тела в нагретый песок. Трос уже был зацеплен за крепкую, тележную ось… Только бы конь не подвел… А что, если подведет, не хватит силы. А-а, все одно – уходить в бега. Котомка собрана. Жаль только, эти собаки останутся живы… Ждать пришлось довольно долго. Да к тому же, пока одни купались, другие загорали. Не было момента, чтобы все разом оказались на берегу. Через полтора часа шум на воде стих, и под штабелем на песке образовался кружок для игры в карты… Пора. Ну, Сигналушка, не подведи. Пшел! Ну, давай!.. Омаров-младший ожег своего друга плетью с куском колючей проволоки на конце. От резкой, неожидаемой боли конь взвился на дыбы, заржал и рванул привязанную телегу. Но колеса, скрипнув, застыли в песчаной колее. После второго удара, поняв, что от него требуется, Сигнал вложил всю свою силу в рывок, вздыбив клубами дорожную пыль. Но трос только туго натянулся. Саид ударил еще раз и, отбросив плеть, сам схватился руками, напрягая мышцы до рези в глазах. Раздался хруст и пронзительный стон ломающейся опоры. И пошло. Люди внизу вскинули головы. Глухой, раскатистый гром катящихся бревен обрушился на мирную тишину. Приготовленные к сплаву стволы тяжелых, элитных сосен катились, подпрыгивали, вставали на попа, с шипением вонзались в воду. Река помутнела и стала раздаваться, как при половодье, образовывая крутящиеся воронки с кусками отскочившей коры. Люди даже не успели закричать. Смерть наступила мгновенно, освободив свою паству от мучительной боли.