В ресторане «Нота» народу было совсем немного, это было видно через огромные окна и стеклянные двери. Однако возле этих дверей высился громадный детина, с равнодушным упрямством всем сообщавший, что мест нет.
– Но как же! – волновалась Гутя. – А если у нас юбилей? Может у меня быть юбилей? Я вас спрашиваю!
Парень долго морщил лоб, а потом согласился:
– Юбилей – может. Только у нас все равно мест нет. Идите отмечать в столовую.
– Вот сам бы и пошел! – дернула головой Гутя и затеребила зятя. – Фома! Позвони Очкареву. Пусть он побеспокоится, ты же знаешь, как нам важно быть именно здесь.
– Это некрасиво – пользоваться своим служебным положением, – по-верблюжьи выгнул шею Фома. – Да, я некогда сделал Очкареву серьезную операцию, но это еще не повод, чтобы человека тревожить и…
– Варя! Он меня убьет свои нудизмом. Сделай внушение своему мужу. Да ты не словами, ты кулаком сделай!
В конце концов Фоме пришлось-таки позвонить, после чего для них нашлось местечко, буквально через минут пятнадцать.
– Вот и славно, – потирала руки Гутя, уже сидя за столиком. – А теперь вплотную приступим к работе. Варя, ты ручку с тетрадкой взяла?
– Мама, я все запомню, – прошипела девушка. – И говори потише, ты же музыкантов с ритма сбиваешь.
– Это потому, что я давно не была в ресторане, – быстро оправдалась Гутя и сладко улыбнулась. – Ну что же вы? Давайте, приступайте к работе, говорите обо мне теплые нежные слова. Фома, поднимайся, говори тост в мою честь, надо вживаться в ситуацию.
– Мамочка! – перегнулся к ней через столик зять. – Я непременно произнесу оду в вашу честь и подниму бокал, но пусть нам хотя бы хлеб принесут, что ли!
Конечно, хлеб принесли. Принесли и все остальное, что себе заказали господа Неверовы, отмечая юбилей мамочки. Но Фома упрямо работал вилкой и оды теще петь не торопился.
– Ну давай, вставай и говори красивые слова, – толкнула Гутя зятя. – Варя! Отними у него вилку.
Фома уцепился за фужер обеими руками, крякнул и поднялся. Он явно мучился, и Варька отчетливо это видела: ну не мог Фома вот так, с бухты-барахты, начинать петь теще дифирамбы. А та ждала. И это тоже было видно невооруженным глазом.
– Фом, вспомни что-нибудь хорошее, – прошептала ему Варька. – Вот, например, мама тебе на двадцать третье февраля носки покупала, забыл, что ли?
– За это и выпьем! – рявкнул Фома, опрокинул в себя фужер и уселся с чувством облегчения.
– Вернешь носки обратно, – с обидой проговорила Гутя и стала разглядывать посетителей.
Люди в зале были довольно обычные – в основном, не юнцы сидели, маленькими компаниями, особо пьяных не было, и вообще, довольно приличное общество. Просто удивительно, что именно здесь «покупали» себе мальчиков для утех.