— Проклятье! Лаура, я люблю вас!
Слова юноши, произнесенные в состоянии крайнего возбуждения, прозвучали подобно лепету малыша, лестью выманивающего конфетку.
— Вы не можете любить меня! Мы совсем не знаем друг друга!
— Узнаете, дайте мне только такую возможность!
— Но вряд ли вам понравится та девушка, которую вы столь настойчиво стремитесь узнать поближе!
— Почему нет? Мне нравится в вас все!
— Но ваши благородные друзья станут сплетничать и, возможно, даже сторониться вас!
— Мой отец позаботится о том, чтобы пресечь сплетни.
— Страж Ночи — важный и уважаемый в республике патриций, но не Бог.
На лице юноши появилось недовольное выражение.
— Я был бы рад, если бы иногда кто-нибудь напоминал ему об этом! Он на самом деле не Бог, но я, действительно, люблю вас!
— А не измените ли вы свое отношение, узнав, что меня в детском возрасте оставила в монастыре женщина, никогда не сочетавшаяся браком с моим отцом?
— Оттого, что у вас нет родных, я буду жалеть вас и любить еще больше.
Лаура безжалостно продолжила:
— А знаете ли вы, что я куртизанка?
Его пальцы разжались, рука безвольно сползла с плеча девушки.
— Вы лжете!
«Не следует удивляться его изумлению!» — сказала себе Лаура. — Венецианские мужчины — лицемеры. Постоянно развлекаясь с проститутками, в то же время они считают их женщинами, недостойными уважения!»
— Это правда! Я куртизанка.
Прекрасное лицо Марка-Антонио застыло, в глазах загорелась ярость. Жестом он приказал гондольеру причалить в первом же удобном месте. Через несколько секунд они остановились под Соломенным мостом.
— Вылезай, — хрипло произнес Марк-Антонио, его лицо походило на алебастровую маску.
«Как он вспыльчив!» — подумала Лаура, внезапно ощутив себя постаревшей на десяток лет.
— Вы разочарованы, Марк-Антонио! — мягко сказала она, выходя из лодки. — Но это к лучшему!
Стоя на берегу, девушка смотрела вслед уплывающей вниз по течению гондоле.
Марк-Антонио сидел на корме, устремив на нее похолодевший взгляд.
Лаура повернулась и стала медленно подниматься по ступенькам. Она чувствовала себя очень одинокой, как тогда, в день нападения браво.