— Сестра Челестина?
Лаура прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь завесу дыма.
— Быстро же вы покинули маэстро!
— Ш-ш-ш! — голос монахини прозвучал с явной досадой. — Не мешай, я считаю!
Лаура прошла в дальний угол, где над столиком с мраморным верхом сгорбилась сестра Челестина. Она негромко и мерно считала. Капюшон был отброшен на спину, апостольник пожелтел от клубов желтых испарений. По лицу текли капли пота, взгляд не отрывался от длинной витой веревки, один конец которой горел, издавая ровное шипение.
Как зачарованная, Лаура наблюдала, как догорает веревка.
Челестина довольно хмыкнула.
— Шесть секунд, — пробормотала она, сделав подсчет на клочке бумаги.
Монахиня выпрямилась и вытерла руки о перепачканный фартук.
— Извини, дитя, мне нужно было закончить опыт.
— Не хотела вам мешать, — сказала Лаура. — Я искала Магдалену и думала застать ее здесь.
Она окинула взглядом лицо монахини и большие сильные руки, победно сложенные на груди. Огромные серые глаза Челестины сегодня сверкали ярче обычного.
— Вам удалось сделать какое-то открытие, сестра?
— О, да! Я изобрела фитиль для свечи, с помощью которого можно довольно точно отсчитывать время.
Лаура улыбнулась. Челестина всегда была для нее загадкой: в этой женщине причудливо смешались непостижимый гений, религиозная страсть и одержимость алхимией и проведением разных странных опытов.
— Не знаете, где может быть Магдалена? У себя в келье ее нет.
Испачканным сажей пальцем Челестина разгребла кучку пепла, оставшегося от сгоревшей веревки.
— Полагаю, она пошла отдать рукопись печатнику.
— Магдалена согласилась выйти в город за монастырские стены? — глаза Лауры залучились радостью. — Как чудесно! Я беспокоилась, замечая, что она слишком уж много времени проводит в своей келье.
Свет в глазах Челестины померк.
— Можешь ли ты винить ее за это?
— Она должна научиться гордо держать голову, сестра. В уродстве тела нет ее вины, а душа Магдалены прекрасна!
Челестина заправила выбившуюся прядь волос под апостольник.
— Ты такая наивная, девочка!
Лаура рассмеялась.
— Вы говорите совершенно, как мадонна дель Рубия.
— Не мне судить, дорогая, ту ли дорожку ты выбрала. Может, и мне в свое время лучше было бы надеть красный плащ куртизанки, чем черное платье монахини. Здесь, в обители, мы прячемся от мужчин. Опытная куртизанка властвует над ними.
Удивленная проницательностью Челестины, Лаура заметила:
— Я не собираюсь властвовать над мужчинами. У меня другая цель.
Ей почему-то вспомнился Сандро Кавалли. Если над кем-либо она и хотела бы властвовать, так это над ним.