Потом он осторожно взял ее руку и положил на полотенце. Не говоря ни слова, он наклонился, чтобы осмотреть пострадавшее место. Его губы сжались, лицо исказилось, а глаза под густыми черными ресницами заблестели.
Эви смотрела, как его смуглые пальцы очень осторожно промокают ее руку полотенцем, а потом открывают аптечку.
Самое страшное миновало – вода сняла большую часть ожога, хотя Эви не перестало трясти в ознобе. Достав антисептическую мазь, Рашид бережно принялся накладывать ее на покрасневшую кожу.
– Больно? – (В ответ Эви только покачала головой.) – Если появятся пузыри, вызовем врача. Но пока, похоже, тебе повезло.
«Повезло», – повторила Эви про себя. Но она совершенно не чувствует себя везучей.
– Рашид… пожалуйста, выслушай меня, – сказала она просящим тоном. – Ты не можешь…
Он поднял на нее глаза. В них было столько боли, что Эви невольно замолкла.
– Не вынуждай меня быть с тобой грубым, – предупреждающе сказал он. – Потому что тебе это точно не понравится.
– Это угроза? – с трудом выговорила Эви. Рашид не ответил, только продолжал смотреть на нее не отрываясь. Он умел, когда нужно, быть не просто грубым, но и жестоким – хотя до сего дня Эви ни разу не приходилось сталкиваться с этой стороной его личности.
– Это мой ребенок, – с нажимом заявил он, – и ты – моя. И я совершенно не намерен отказываться ни от кого из вас. Это значит, что отныне ты займешь законное место рядом со мной.
– И к дьяволу все последствия? Он поморщился, но кивнул.
– К дьяволу все последствия, – ровным тоном ответил он.
Зазвонил телефон, прерывая напряжение.
– Хочешь, чтобы я ответил? – негромко спросил Рашид.
Эви отрицательно покачала головой и, опустив глаза, ждала, пока включится автоответчик. Это снова была ее мать.
– Ты видела утренние газеты? – Резкий высокий голос Люсинды резанул тишину комнаты. – Такого позора я не испытывала за всю мою жизнь! Мало того, что ты улизнула рано утром, не сказав никому ни слова, не поблагодарив хозяев, даже не попрощавшись, так теперь этот проклятый араб поступает точно так же – и практически сразу же я вижу вас обоих на первой полосе утренней газеты! – (Эви вопросительно вскинула глаза на Рашида, но тот только мрачно покачал головой). – Предупреждаю тебя, Эви, – продолжала мать. – Я до такой степени зла, что готова отречься от тебя навсегда! На первой полосе газеты! В его объятиях! А в середине газеты – его же фотография вместе с отцом и объявление о его скорой свадьбе! С другой женщиной!
Пробормотав сквозь зубы проклятие, Рашид решительно двинулся к телефону. Он уже готов был посоветовать Люсинде отправиться ко всем чертям, когда ее голос раздался снова.