Веселый господин Роберт (Холт) - страница 5

Пусть мальчик унаследует богатство отца. Королю оно не нужно; у него свои сокровища, накопленные его отцом-скрягой, которые он может легко транжирить. Да, пусть конфискацию отменят. Пусть сын Эдмунда Дадли получит его богатства. Тогда король будет чувствовать себя счастливее при упоминании имен Дадли и Эмпсона; сможет забыть, что эти два человека были казнены, чтобы успокоить людей, из которых выжали большую часть его нынешних богатств.

Таким образом, первый шаг был сделан. Джон больше не был мальчиком без гроша за душой. Теперь он стал выгодной партией для юной Джейн, хотя пока и не мог появляться при дворе.

Сэр Ричард вернулся домой в большом возбуждении.

– Послушай, что я сделал для тебя, Джон! – воскликнул он. – Теперь твоя очередь.

– Да, теперь моя очередь, – торжественно ответил мальчик.

Джейн внимательно смотрела на них, гадая, что все это значит. Но не потребовала объяснения, ибо в этом не было никакой необходимости. Она была счастлива, потому что был счастлив ее отец; и она видела в Джоне ту глубокую внутреннюю сосредоточенность, которую уважала, хотя и не могла разделить ее с ним.

Только когда они остались вдвоем, отправившись к конюшням, Джейн спросила:

– Случилось что-то хорошее, не так ли? Он кивнул, но ничего не сказал, потому что не хотел, чтобы его слышали конюхи.

И, лишь выехав на расцвеченную клевером лужайку, объяснил:

– Теперь я человек со средствами. Состояние моего отца будет возвращено нашей семье.

– Джон… это значит, что ты уедешь?

Он улыбнулся, заметив в ее глазах страх:

– Если бы я уехал, то все равно вернулся бы. Ты же знаешь, Джейн, не правда ли, что когда мы повзрослеем, то поженимся?

– Да, Джон, – откликнулась она.

– Тогда ты будешь счастлива. И я тоже.

Он был уверен, что она довольна, точно так же, как был уверен в том, что однажды станет лидером. Ей не пришло в голову, что с его стороны это выглядело высокомерием. Впрочем, если Джон и проявлял высокомерие, то в ее глазах оно было достоинством.

Пока они скакали по полям, она думала об их будущем, об их браке и детях, которые у них появятся.

Он тоже думал о будущем, но не о жизни с Джейн. Она была для него чем-то, что он воспринимал как должное. Гром лошадиных копыт, казалось, ему выстукивал: «Дадли – Тюдор!»

Эти имена подразумевали честолюбие – взлет из небытия к величию.


Они поженились, когда Джону было девятнадцать, а Джейн только подошла к своему восемнадцатому дню рождения. Они продолжали спокойно жить в доме сэра Ричарда – близко от двора, однако по-прежнему вне его.

Король изменился: он больше не был беззаботным мальчиком, совесть начала поочередно то мучить, то успокаивать его. И вот теперь Генрих поверил, что сэр Эдмунд Дадли был изменником, который навлек на народ великие испытания, а следовательно, заслужил свою судьбу. И что же, спрашивал себя монарх, подумают о нем его подданные, если он почтит потомков такого человека?