— Я знал, что ты не ошибешься, — только и сказал он.
— Ты все знаешь наперед, — без всякой злобы ответил я.
— Нет, Данька! Я не думал, что… что Лэн.
Он подошел к Лэну, потрогал ему лицо лапкой. Потом потерся мордочкой о щеку. И где-то в пустоте, которая была внутри меня, вспыхнула маленькая теплая звездочка.
— Котенок, ты же теперь сильнее! Ты вырос! Ты почти Настоящий волшебник, оживи его!
— Мне мешает «почти», — пробормотал Котенок и подошел ко мне. Минуту мы смотрели друг на друга, потом я сказал:
— Все нормально, да? Последняя Потаенная дверь на Землю разрушена, Солнца здесь по-прежнему нет, мой друг погиб. Все хорошо.
С гор доносились порывы холодного ветра, словно обрадовавшегося случаю побывать внутри неприступной прежде башни. У ветра был запах гари, сладкой гари сгорающих людей.
«Мы жили, — вспомнил я слова Шоки. — Мы привыкли к равновесию, а ты хочешь его разрушить».
— Равновесие Тьмы должно быть разрушено, — хмуро сказал Котенок. И я понял, что теперь он может читать мои мысли.
— По-твоему, Тьма ушла? — спросил я и бережно положил ножны Настоящего меча на пол. Мне они больше не понадобятся… никогда. Потом я встал, подошел к Лэну, сел рядом и стал аккуратно разгибать жесткие, холодные пальцы, сжатые в кулак. Так, чтобы мертвый Лэн не дрался и после смерти.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Котенок.
— Прощаюсь, — отрезал я и закрыл глаза. Расплакаться мне только не хватало.
— Данька, но мы победили! Не переживай так, Лэна не вернешь…
— Победили? А где солнце?
— Солнцем буду я.
— Что? — Я захохотал, не открывая глаз. — Ты? Карманным солнышком?
— Нет, довольно большим, — без тени иронии сказал Котенок. — Данька, здесь, в подвале, сотни тонн Солнечного камня. Я выпью его свет, я стану огромным, как эта башня, и буду светиться очень ярко.
Я еще ничего не мог понять.
— И надолго тебе хватит этого света?
— Ненадолго, на пару суток. Но ты же помнишь, любовь — это тоже Настоящий свет. В этом мире миллионы Крылатых, у которых теперь не осталось ничего — только вера, что солнце вернется в их мир. Они будут любить меня, и этой любви… этого света мне хватит, чтобы светить им.
— А если разлюбят? Если забудут, что такое Тьма… и что такое Свет?
— Тогда я умру, — просто сказал Котенок. — Честное слово, мне этого не хочется.
— Лэну тоже не хотелось.
Котенок замолчал.
— И что, ты теперь полетишь на место их старого Солнца? — спросил я.
— Нет, что ты, Данька. Я для этого буду слишком маленький. Я стану летать вокруг этого мира. Стану неправильным солнцем… но это хоть что-то.
— Ты молодец, — сказал я. — Ты хорошо все придумал. Иди, питайся.