Отменялись все рейсы, по крайней мере на ближайшие несколько часов. Пассажирам, которые хотели бы зарезервировать комнаты на ночь, предлагалось подойти к администратору.
— Вот так, — сказала она и принужденно рассмеялась, — вот и все.
Она была права — все кончилось, и он был рад этому. Безумие, которое назревало между ними, исчезло.
— Да, — вежливо улыбнулся он. — Вы будете ждать здесь или пойдете в отель?
— Думаю, здесь. А вы как?
— Я тоже здесь где-нибудь поболтаюсь, — начал он, но, не закончив фразы, буркнул:
— А, ладно! Пойдемте со мной.
Что-то промелькнуло у нее в глазах, и сердце у него заколотилось. Он подумал, что она готова согласиться.
— Нет, — прошептала она, — я не могу.
— Вы замужем? — (Она покачала толовой.) — Помолвлены? — Она снова качнула головой. Слейд приблизился, их разделяло только дыхание. — Я тоже нет. Мы никому не сделаем больно. — Он протянул руку и взял ее ладонь. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, как дрожат у нее пальцы.
— Я хочу тебя, Лара. Она покраснела.
— Я не могу!
— Нам будет очень хорошо вместе, — убеждал он, сжимая ей кисть.
Она снова покачала головой.
— Я… я даже не знаю тебя.
— Нет, знаешь. Ты знала меня всегда, так же, как и я тебя. — Он сказал это низким, хриплым голосом. — Что касается деталей… Я архитектор, живу в Бостоне. Не женат и ни к кому не привязан. Мне двадцать восемь. Я только что побывал у своего доктора, и он заверил меня, что я так здоров, что могу пережить и Мафусаила. Что еще ты хочешь знать, кроме того, что я никогда так не хотел ни одной женщины, как хочу тебя?
И тут — он никогда этого не забудет — она уставилась на него, и что-то в этих голубых глазах изменилось. Ему показалось, что она взглянула на него не как на мужчину, который пристает к женщине, а как-то по-другому, он не мог понять, как. У нее на лице было то же странное выражение, что и час назад.
Слейд почувствовал себя неуютно. Но это ощущение растворилось в страстном желании, когда с ее языка сорвалось:
— Это… это безумие! Даже говорить о таких вещах!.. Он едва ощутимо приложил палец к ее губам. Он был бы не против поцеловать эти губы, если бы не боялся потерять то немногое, что уже смог завоевать.
— Я поймаю такси. Здесь недалеко есть отель — я там останавливался. Они меня знают, они найдут нам комнату.
— Такси? И отель… в такую погоду? — Лара издала странный звук, походивший на смех. — Ты слишком самоуверен!
— Если бы я был самоуверен, — ответил он едва слышно, — я бы не умирал от страха, ожидая твоего ответа.
Он и теперь помнил этот момент. Шум — везде вокруг них. Шарканье ног, толчея, усталые путешественники, ищущие, где бы приткнуться и переночевать. И в самом центре этого водоворота — ее молчание. Наклон ее головы, когда она посмотрела на него. И это нечитаемое нечто в глубине ее глаз.