Она приехала в «Блю Маунтин» три года назад, сразу же после интерната для младших школьников в Арканзасе, где жила с самого юного возраста. Как и прежде, решение принималось без се участия. Весной появился мистер Уэзерби и сообщил ей, что как только она закончит свое обучение там, то отправится в «Блю Маунтин». Все уже решено, уже посланы необходимые письма с описанием ее трагической судьбы, все счета оплачены компанией «Хайленд Тобакко» как для сироты, чьи родители являлись служащими компании. Ники, кроме того, сразу же поняла, что имеется и договоренность о том, чтобы она оставалась жить в школе и во время всех каникул. Так было всегда. Уже девять лет она знала только школу. К ней никто не приезжал, если не считать чрезвычайно редких визитов мистера Уэзерби. В первые два года она получала поздравительные открытки к Рождеству и к своему дню рождения от Бейба, но затем и они перестали приходить. О Ники заботились заведующие общежитием, которых уже немало сменилось на ее веку. Все они были приятными и славными женщинами, но она так ни с кем из них и не сблизилась: сама не стремилась к этому. Сердце ее не желало никакой замены родной матери.
«Вейл Хаус» было таким же, как все остальные общежития школы — зданием в колониальном стиле, с большим холлом посередине и покрытым лаком дощатым полом и стенами, оклеенными цветочными обоями во всех комнатах. Ники толкнула дверь и пошла наверх. На ужин полагалось приходить в юбке и блузке или платье, но никогда в джинсах. Наверх ее подгонял, кроме того, аппетитнейший запах, разносившийся в воздухе — пахло, как показалось Ники, тушеным мясом. Она, конечно, еще не знает, что представляет из себя новая заведующая, но одно она могла сказать точно — готовит она лучше других.
— А ну-ка, девушка, спуститесь ко мне!
Ники была уже на полпути, когда услышала приказ. Она повернулась.
Внизу стояла крупная женщина, волосы ее с сильной проседью были весьма небрежно заколоты в пучок, у нее были темно-карие блестящие глаза и крупные, однако же достаточно приятные черты лица.
Ники стала спускаться.
— Я просто забыла о времени. Простите, миссис… — Она запнулась, не зная, как правильно произнести имя этой женщины и опасаясь обидеть ее еще больше.
— Чардаш, — сказала женщина, произнеся «ч» в начале слова и «ш» в конце. — Хелен Чардаш. — Она протянула руку, и Ники, подойдя к ней, пожала ее. Вытянувшись за лето, Ники заметила, что впервые оказалась выше, чем заведующая.
— Очень рада с вами познакомиться, — сказала Ники. — Меня зовут Николетта Сандеман. — Машинально она сделала небольшой книксен, который так любила их прежняя заведующая, мисс Неймейер. Но в джинсах это выглядело нелепо. Она хотела убрать руку, но почувствовала, что миссис Чардаш не отпускает ее.