– Привет, пап, – сказала она.
– Здравствуй, Дженни.
– Как ты себя чувствуешь?
– Немножко лучше.
Он пробыл в больнице вот уже три дня, но Дженни пришла навестить его только теперь. Хэнк сидел на постели весь в бинтах и, глядя на блики солнечного света, игравшие на волосах дочери, благодарил Бога за то, что боль наконец-то отступила. Теперь его единственной болью были воспоминания о том, что случилось с ним.
Вскоре после полуночи полицейские обнаружили его лежащим в луже крови на дорожке парка, а позднее врачи сказали ему, что он находился в глубоком шоке. В больнице ему перевязали раны и накачали болеутоляющими лекарствами; и вот теперь, три дня спустя, физическая боль отступила. Но осталась другая боль, вызванная недоумением, неспособностью понять, кому и зачем понадобилось это жестокое и бессмысленное нападение.
– Пап, а почему они тебя избили? – спросила Дженни.
– Не знаю, – ответил он.
– Это все из-за дела Морреса, да?
– Да. Полагаю, и из-за него тоже.
– Ты сделал что-нибудь не так?
– Не так? Я бы не сказал… А с чего ты взяла? Дженни пожала плечами.
– В чем дело, Дженни?
– Ни в чем. Просто… соседские дети стали как-то странно относиться ко мне, как будто я заразная или прокаженная. Вот я и подумала… это… что, может быть, ты сделал что-нибудь не так.
– Нет, Дженни, ничего такого не было.
– Ладно, – вздохнула она и, немного помолчав, добавила:
– Мама пошла повидать того мальчика. Полиция его все-таки задержала.
– Какого еще мальчика?
– Ну того, что написал тебе письмо с угрозами. Про Громовержцев. Ну, ты его знаешь.
– Да?
– Они задержали того парня. Хотя, наверное, если бы тебя не избили, то эти тупые полицейские до сих пор сидели бы и чесали бы свои репы.
– Дженни, воспитанные девочки не должны говорить такие слова…
– Ну, в общем, пап, его поймали. Он калека.
– Калека?
– Ну да. Хромой. Жертва полиомиелита. В газете напечатали его фотографию. Он выглядит там таким жалким…
– Правда?
– Да. Когда я увидела фотографию, то вдруг подумала, а каково это, быть калекой и… и жить в Гарлеме. Понимаешь, что я имею в виду?
– Ну, в общем, догадываюсь.
– Мама ходила его проведать. Полицейские ей разрешили. Она спросила, на самом ли деле он собирался убить тебя.
– И что он ответил?
– А он сказал: «Конечно, мать вашу! А то зачем бы я стал посылать то письмо?»
– Дженни, ну что за выражения!..
– Я просто передаю тебе его слова. – Она немного помолчала. – Но его не было среди тех, кто тебя избил. Он даже не член шайки Громовержцев, и на тот вечер, когда на тебя напали, у него есть алиби. Перед тем, как прийти сюда, я успела поговорить с мамой по телефону, и она сказала, что его отпустят, как только будет внесен залог.