– Мэри, уж ты-то вряд ли должна была сомневаться в своей привлекательности.
– Но я сомневалась, да еще как.
Вся неловкость пропала, каким-то невероятным образом спала напряженность, и оба совсем расслабились. Наконец стена, воздвигнутая из многих лет, рухнула, вернув им прежнюю легкость общения. Оглядываясь назад, он испытывал странную нежность к двум детям, которые когда-то держались за руки и шепотом обсуждали глобальные проблемы. Люди, сидящие сегодня в этой гостиной, мало напоминали тех детей из прошлого, но он все же узнал их и почувствовал, как приятное тепло разлилось по его телу. На мгновение он забыл, зачем пришел к ней. В этот момент ему было достаточно того, что они могут снова разговаривать друг с другом.
– Ты тоже много для меня сделала, – признался он.
– Надеюсь, Хэнк. – Она снова замолчала. – Хэнк, позволь мне объяснить, что произошло, потому что… я всегда немного переживала из-за того письма, мне всегда было стыдно за то, что я малодушно выбрала такой путь. Ты ведь знаешь, понимаешь, – надеюсь, ты понимаешь, – что я любила тебя?
– Так я думал когда-то. Но потом получил твое письмо…
– Я часто лежала по ночам с открытыми глазами и представляла, что в тот момент делаешь ты. Может, в тебя стреляют? Может, ты ранен? Вдруг твой самолет падает вниз? Что, если тебя возьмут в плен и будут пытать? Я часто плакала по ночам. Однажды ко мне в комнату зашла мама и спросила: «Мэри, Мэри, что с тобой?» – а я сказала: «Вдруг он погиб», – и тогда мама говорит: «Глупышка, нужно было выйти за него замуж, нужно было пользоваться каждой минутой любви, потому что любовь не так просто найти». И я снова заплакала. Я молилась – я никогда не была религиозна, хотя воспитывалась в католической семье, – я так за тебя молилась, Хэнк, я молилась о том, чтобы ты остался жив и невредим, чтобы… чтобы ты вернулся ко мне. А потом я встретила Джонни.
– И?..
– Возможно, тебе это покажется глупым. Но я бы не стала с ним встречаться, если бы не ты. И я не смогла бы полюбить его, если бы не любила тебя. Только благодаря твоей нежности и твоей… твоей любви ко мне я смогла полюбить другого мужчину. Вот почему мое письмо было таким жестоким. Мне не следовало его писать. Я должна была приехать к тебе в Англию и на коленях благодарить тебя, целовать твои руки, Хэнк. А не посылать такое письмо.
– Мэри, ты…
– И тогда, у тебя в кабинете, я была ужасно несправедлива к человеку, который всю свою жизнь был честен и справедлив. Я знаю, что ты должен выполнять свою работу. Я знаю, что ты сделаешь ее так, как нужно. И уважаю тебя за это. Я уважаю тебя так же, как и раньше. Я не смогла бы так сильно тебя любить, будь ты другим человеком. Не думаю, что ты сильно изменился. Ты – все тот же Хэнк.