— Не знаю, но думаю, не скоро. Его нога не срастется быстро, и чем меньше он двигается — тем больше шансов на полное выздоровление. Может так случиться, что он будет остаток жизни прыгать на костыле.
Нора не могла представить гордого и властного Рауди Кэссиди опирающимся на костыль. Она надеялась, что так не случится.
Весь вечер дома был отравлен для Норы мыслями о Рауди, таком молодом, энергичном и, однако, вынужденном передвигаться с помощью костыля. Ей вовсе не хотелось думать о нем. Он был не ее пациентом, а тот факт, что ее сестра какое-то время работала на него, ни в коей мере их не связывал.
Ей удалось не видеться с ним три дня, несмотря на то что ее постоянно к нему тянуло. Она встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Удивительно, сколько от него суматохи! По больнице словно пронесся смерч, причиной которого был один человек:
Рауди Кэссиди.
— Привет, — голос Стеффи прервал ее раздумья.
Нора и не заметила, как глубоко она задумалась, вместо того чтобы готовить салат к ужину. Мысли ее помимо воли улетели в больницу в одиннадцати милях отсюда.
— Я не знала, вернешься ты к ужину или нет, — заметила она, надеясь, что голос не выдаст ее подлинных чувств и мыслей.
— Я и сама не знала, — ответила Стеффи и выдвинула ящик буфета. Отсчитав нужное количество столовых приборов, она принялась накрывать на стол.
Нора продолжала готовить салат, наблюдая за Стеффи. Ее сестра выглядела прелестнее, чем когда-либо, ее спокойные, уверенные движения свидетельствовали о душевном равновесии. Она вообще сильно изменилась.
И все благодаря любви. Ее сестра расцвела под лучами любви, которую чувствовала сама — и которую дарила другому. Счастье по-новому осветило ее природную красоту.
Нору всегда считали самой привлекательной из сестер Блумфилд. Она была голубоглазой соблазнительной блондинкой. Но последнее время Нора чувствовала себя бледной и скучной рядом с Валерией и Стеффи.
— Как дела в госпитале? — рассеянно поинтересовалась Стеффи.
— Ты спрашиваешь о Рауди Кэссиди?
— Наверно, — рассмеялась Стеффи. — Знаешь, я чувствую себя немного виноватой, что не сказала Валерии о его звонках.
— Не только ты.
— Ты тоже не передала ей его просьбы? Ты имеешь в виду, что он звонил несколько раз? О, Боже!
— Я с ним не говорила, — быстро пояснила Нора. — Папа говорил.
Рауди прямо не сказал этого, но было понятно, что он звонил Валерии несколько раз. Если Стеффи ответила на один звонок, а Нора не говорила с ним, то оставался только их ненаглядный, милый папочка.
Она собиралась это объяснить, когда зазвонил телефон. Нора подняла трубку. Выслушав то, что ей сказали, она чуть не задохнулась от бешенства.