«Могу ли верить ему?» — вновь и вновь задавала я себе вопрос. Могло ли быть, чтобы Каррингтоны действительно знали о наследстве, полагающемся мне? Но только не Филипп! Этому я никогда не поверю. Да, они приняли меня почти с восторгом, это так. Уверена, что у Филиппа не было никаких задних мыслей, но ведь умные родственники могли использовать его в своих интересах…
Как неизбежность восприняла я вновь явившийся мне той ночью сон. Мой сон. Комната — уже знакомая мне до подробностей, которые я разглядела в старом альбоме. Красная комната. Я слышала шепот и шорохи, я не могла оторвать глаз от двери. Она медленно открылась. И я сознавала, что за ней — моя гибель.
Весь следующий день я избегала Яго. Я твердо решила в одиночку разобраться со своими мыслями. Здравая, холодная сторона натуры должна сейчас управлять мною; ситуацию надо обдумать как бы со стороны.
И вот что получалось.
Яго приехал в Лондон инкогнито; потом он заходил в особняк на площади Финлей; потом умер Филипп, я получила приглашение на Остров. Все это еще куда ни шло. Но почему он не сказал, что я являюсь наследницей Острова? Возможно, боялся, что я его продам. Хотел, чтобы я Остров полюбила. В Лондоне ничего о себе не сказал, так как не хотел посвящать в это дело Каррингтонов. Но как сочетать такой холодный расчет с огнем в его глазах, когда он говорит о своей любви? Он делал мне предложение любя по-настоящему меня или… Остров?
Тут верх брала другая, эмоциональная сторона моей натуры; приходится признать, что это соответствует действительности — я люблю Яго.
Он человек неординарный. Он не выносит обыденности. Он хотел увидеть меня, посмотреть на меня; он пришел на площадь Финлей, потому что его интересовал дом, в котором я буду жить, но, главное, там он хотел поговорить со мной. Неожиданное появление Ролло не позволило сделать это. После гибели Филиппа было естественным шагом пригласить меня в родовое гнездо. И вполне естественным было его предположение, что я, девушка, всю жизнь прожившая в Лондоне, захочу продать какой-то безвестный остров, свалившийся на меня в качестве наследства.
«Да! Да!», — твердила мне Эллен-любящая. Все так и было.
Я вышла из замка, отправилась побродить по окрестностям и в конце концов забралась на вершину одного из холмов, откуда открывалась удивительная панорама острова. Какая же красота — пестрая осенняя скатерть, на которой ярко-зеленые пятна хвои перемежались с золотистыми и красными гроздьями деревьев; очаровательные сельские домики с их оранжевыми крышами и царствующий над всем этим замок, как средневековый каменный рыцарь, хранящий их покой.