Я ответила ей, что рада оказаться здесь и с нетерпением жду начала работы.
— Мне тоже не терпится начать с вами заниматься, — ответила она, и милая улыбка озарила ее лицо. — Оллегра! Элис! — позвала она.
Оллегра отошла от камина и приблизилась ко мне. Ее вьющиеся темные волосы, необыкновенно густые, были перехвачены красной лентой; кожа имела несколько болезненный желтоватый оттенок, глаза смотрели с вызовом.
— Значит, это вы, миссис Верлейн, приехали учить нас музыке, — произнесла она дерзковато.
— Полагаю, что ты и сама хочешь заниматься, — не без резкости ответила я, так как с этой ученицей, как подсказывал мой опыт и предупреждение миссис Ренделл, у меня будут сложности.
— Разве я должна хотеть этого?
О, да, с этой ученицей будет нелегко.
— Если у тебя есть желание играть на фортепьяно, то должно быть и желание учиться.
— Не думаю, что мне хотелось бы чему-нибудь учиться… по крайней мере, уж точно не тому, чему учат учителя.
— Возможно, став старше и умнее, ты будешь думать иначе.
— О, Боже, — промелькнуло у меня в голове. — Словесные перепалки в самом начале — плохой признак.
Я отвернулась от Оллегры, чтобы взглянуть на сидевшую у окна девочку.
— Подойди, Элис, — позвала ее миссис Линкрофт. Элис подошла ко мне и скромно сделала книксен.
Вероятно, она была одного возраста с Оллегрой, лет двенадцати-тринадцати, хотя ростом поменьше, да и выглядела она не такой взрослой, как Оллегра. Она была сама аккуратность в чистеньком белом фартуке с оборками и габардиновом платье, длинные светло-каштановые волосы были зачесаны назад и перехвачены голубой бархатной лентой, открывая маленькое жесткое личико.
— Элис будет хорошей ученицей, — с нежностью произнесла ее мама.
— Я постараюсь, — откликнулась девочка, скромно улыбнувшись. — Но Эдит… ой, простите, миссис Стейси, будет очень-очень хорошей.
Я ободряюще посмотрела на слегка покрасневшую Эдит.
— Надеюсь, миссис Верлейн будет такого же мнения, — добавила миссис Линкрофт и обратилась к Эдит:
— Я распорядилась, чтобы чай подали сюда. Не желаете ли тоже остаться?
— Ну, конечно, — ответила Эдит. — Я хочу поговорить с миссис Верлейн.
Во всем чувствовалась некоторая неловкость от того, что после замужества Эдит обрела новый статус в доме.
Подали чай. И все на столе оказалось поразительно похожим на то, что было у нас в детстве, когда мы пили чай в нашей классной комнате: большой коричневый фаянсовый чайник, молоко в фарфоровой кружке «Тоби»3, стол покрыт белой скатертью, расставлены тарелочки с хлебом, маслом и булочками.
— Может быть, вы расскажете, как занимались с вашей прежней учительницей, — предложила миссис Линкрофт.