— Мисс Веррингер вполне здорова. Мы не беспокоимся о ее здоровье.
— Что ж, никто не мог бы радоваться этому больше меня. Если спросите меня, эта девушка… как там ее зовут… Эльза?… значит, немного сплетница.
Я не могла сдержать улыбку, и миссис Бэддикомб продолжала.
— Она неплохо выглядит. Думаю, у нее есть кто-то про запас… в дальних краях, ясное дело.
— Что вы имеете в виду… про запас?
— Я так думаю, она тут копит денежки, чтобы замуж выйти. Все кому-то пишет… Мужчине. Я видела имя на конверте, когда она марку наклеивала. Мистер Кто-то Такое… мне не очень было видно. Ну, это непросто, когда вверх тормашками. Я ей сказала вроде в шутку: «О, еще одно любовное письмо?» А она только улыбнулась и ничего не стала говорить. Как подумаешь, сколько она сюда приходит и болтает… Только некоторые о себе помалкивают, хотя вполне готовы поговорить о других. Но я-то знаю, что там кто-то есть. Она ему все время пишет. И, похоже, он на месте не очень-то сидит… Иногда это одна страна, иногда другая. Мне приходится смотреть, сколько марка стоит. Франция… Германия… Австрия… Швейцария… все эти места. В последний раз это была Австрия.
— Может быть, у нее любовники во всех этих местах, — сказала я.
— Нет, тот же самый… Это я могу видеть. Иногда она берет марки и наклеивает их на прилавке. Тогда я в темноте.
— Как нехорошо с ее стороны.
— Что ж, это жизнь, так ведь? Скоро вы домой поедете, я так понимаю. Хорошо вам.
Я купила марки и вышла.
Мне всегда казалось, что в этом ее ненормальном любопытстве было нечто зловещее. Это надо же додуматься проверять марки, которые люди покупают, и не только гадать об адресатах, но и обсуждать их с любым, кто зайдет в лавку!
К концу ноября начался снегопад.
— В этих краях похваляются тем, что видят снег лишь раз в семнадцать лет, — комментировала Эйлин. — И вот два года подряд. Должно быть, мы приближаемся к следующему ледниковому периоду.
Девушки этому радовались. Их веселило то, что они оказались отрезанными на несколько дней. Из наших окон развалины выглядели как нечто из фантастического мира — эфемерное и утонченно прекрасное.
— Хоть бы ветер стих, — сказала я. — Когда он дует с севера, он производит странные ноющие звуки, как страждущие души.
Эйлин сказала:
— Должно быть все эти монахи встают из протеста против Генриха, который разрушил их Аббатство.
— Это не основание для того, чтобы они нам жаловались, — указала я.
— Они жалуются на несправедливость мира, — возразила Эйлин. — Учтите, мы все иногда чувствуем то же самое.
— О Эйлин, вы кажетесь достаточно довольной.