Жюльен прижал руки к груди, Мэри успела заметить, что этот жест означал волнение.
– Мари, вы не представляете всю меру моей благодарности вам.
Мэри окинула его бесстрастным взглядом:
– Не обольщайтесь, Жюльен. Вполне может статься, что сегодняшний день окажется лишь счастливой случайностью, исключением. И если так, то вынуждена вас предупредить, что не изменю своего первоначального намерения.
– Мари, вы вольны поступать по своему усмотрению, вы совершенно свободны.
Шея Мэри вновь покрылась гусиной кожей. Но на сей раз она заставила себя отодвинуть чувство мести на задний план.
– У меня нет никакого желания изображать девицу из креольского общества. Я слишком долго жила самостоятельно, чтобы позволить всяким условностям ограничить мою свободу. Я намерена выходить, когда мне заблагорассудится и в одиночку, встречаться с кем угодно и где угодно. Видите ли, у меня есть друзья среди ремесленников и торговцев.
Я также намерена сохранить свой дом в Кэрролтоне. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы ваш дом стал и моим, но хочу оставить за собой право в случае необходимости время от времени уединяться в собственном доме.
Жюльен был не слишком обрадован этим заявлением, однако без возражений принял условия Мэри.
Позже, когда явились остальные родственники, Мэри поняла, что Жюльену, вероятно, нелегко далось его молчаливое согласие. Потому что все остальные, за исключением бабушки, относились к нему с неизменным почтением, как к главе семейства. Для них слово Жюльена было законом.
«А для меня – нет, – подумала Мэри. – Мне он уступает во всем». И опять ее шея покрылась гусиной кожей – Мэри узнала это чувство, удовольствие, которое рождает власть. Баронесса была права, сказала себе Мэри. Власть гораздо более волнующее чувство, чем любовь. Любовь не дала мне ничего, кроме боли и беспомощности. Но теперь настала моя очередь диктовать условия. А это гораздо приятнее.
Она старалась быть любезной и внимательной к новой родне, но, в сущности, ее мало заботило их мнение о ней. Она запомнила их имена и даже умудрялась не путать имена детей, что было непросто, поскольку детей оказалось невероятное множество. Семья Сазерак в этом смысле мало отличалась от других креольских семейств.
Жена Жюльена, Элеанор, оказалась привлекательной женщиной. Она была заметно беременна. Хотя ей не было еще и тридцати, у нее уже было семеро детей – пятеро мальчиков и две девочки, которых она, светясь от гордости, представила «кузине Мари».
У Ролана, другого ее дяди, младшего брата Жюльена, было четверо, кроме того, у его жены, Дианы, было двое детей от первого брака. Ролан женился шесть лет назад на вдове.