Укусов я уже не чувствовал. Шерсть упырей лезла в нос, в ушах стоял этот мерзкий скрип, и все-таки я услышал, как хлопнула входная дверь.
– Не ходите сюд… – Какой-то упырь схватил меня за горло – не дал докричать. В прихожей безмятежно скидывали сапоги: раз, два – это мать, три-четыре – это Мишка. Ботинка отца не слышно, он всегда аккуратно ставит. Пять – Ольгухин. Значит, она в гипсе – сломала-таки ногу. А бабушка где?
– Дмитрий! – Отец, наивный, думает, я тут играю что ли?! – Дмитрий, выходи, есть разговор! Ты только не пугайся, с бабушкой…
Я лишь прохрипел:
– Не ходи сюда… – Но отец не слышал. Скрипнула дверь в комнату – и тишина. Вот и думай: остался стоять на пороге в ступоре или на него сразу набросились?
– Олег!! Миша, Ольга, прячьтесь! – А это уже мать. Значит, упыри на отца набросились. Ну, сейчас она им задаст! – Тварь! (Бум! Шмяк! Шмяк!)
– Обезьяны вонючие! (бабах!) – похоже, подключилась Ольгуха с костылями.
Бум! Это уже получил я по спине. Сестренка, конечно, целилась в упыря, а досталось мне. Зато теперь можно встать.
Я хотел вскочить на ноги, да не смог – здорово покусали. Вся рубаха, все джинсы – в клочья, и капельки крови по полу. Так, руки шевелятся – хорошо. Можно опереться на стол и попробовать встать.
Упыри переключились на родителей и сестру: по полу катались три меховых шара. Надеюсь, Миха послушался мать и спрятался. Так, встаем, встаем. Берем Ольгин костыль, сиротливо лежащий на полу, и начинаем сольную партию ударных!
Бум! Шмяк! Я от души колотил по упырям, надеясь, что родителям и Ольгухе мало перепадет.
Бум! Костлявые пальцы больно ударили в грудь, в плечо вцепились клыки, глухо шмякнулся на пол костыль. А, собственно, чего я ждал, что упыри испугаются палки и разбегутся, как кошки?
– Дима, осторожно!
Конечно, мама, я сама осторожность. Это очень важно, быть осторожным, когда воюешь с упырями. Да сделайте же что-нибудь. Алле?!
Бум! Бум! – Ольгуха неоригинально дубасила упырей костылями.
– Тань, принеси паяльную лампу. – Дельная мысль! Сейчас мы их обожжем. Только ведь ее заправлять надо, лампу-то.
Минут десять мамы не было. Меня жрали упыри, а Ольгуха их лупила. Потом в нос шибанул запах бензина, кто-то взвизгнул:
– Пожар! – И сразу стало легко.
Я только через две секунды сообразил, что это упыри разом слезли с меня, потому и полегчало. Зазвенело стекло: твари рыбкой сигали в окно. Я их понимал: паркет, занавески, стол – все было пушистым и сверкающим от огня. Отец лупил пламя снятой рубашкой:
– Берите Миху и уходите на улицу!
– Без тебя не пойду.