Я быстренько перетащила пакет на кухню и примостила его возле стола. Тонька чертыхалась в коридоре, разыскивая тапочки.
Я принялась вытаскивать подарки. Сначала, разумеется, водрузила в центр стола бутылку «Голден лейбл». Затем достала пакет сока. Потом пришел черед закусок: телячьей колбасы, сыра «дор блю» с голубой плесенью и коробки конфет «Коркунов». А еще на самом дне пакета были плотно уложены коробки с лапшой «Роллтон».
– «Роллтон» добавляет мед, чтобы был здоров народ, – сказала я машинально.
– Не мед, дурочка, а йод! – поправила меня Антонина, появляясь в дверях.
– Какая разница?
– Ага! А ты попробуй вермишельку медом заправить! Объедение!
– А ты что, пробовала, что ли?
Антонина отобрала у меня пакет с лапшой и повесила его на ручку двери.
– Это тебе на завтра, – объяснила она. – Пока не приготовишь что-то путное.
– Тонь, а лапша – это не слишком?…
Я не договорила. Защипнула на животе широкую складку, продемонстрировала ее подруге:
– Смотри! Сплошное сало!
– Значит, завтра съешь лапшу, а послезавтра сядешь на салатики, – ответила подруга. И тут же подозрительно спросила:
– Хотя твоих доходов, наверное, хватит только на подножный корм?
– Точно, – согласилась я.
Тонька хотела что-то сказать, но передумала и пожала плечами. Действительно, если человек идиот – это навсегда. Какой смысл читать нотации?
Тоня достала из кармана платья две купюры по сто долларов. Пристроила их на край стола:
– Вот. Это тебе на первое время. Пока не оклемаешься и не устроишься на работу.
Я наклонилась и чмокнула подругу в щеку. Тоня сердито отпихнула меня в сторону и уселась на табуретку. Оглядела накрытый стол, спросила:
– А где кофе?
– Ах да!
Я вспомнила, что не поставила кофе на плиту. Быстренько зажгла газ, пристроила турку на конфорку.
– Говори, – потребовала подруга.
– Что говорить? – спросила я, не отводя глаз от кофе.
– Не прикидывайся белой мышкой! Говори, почему сбежала от Дмитрия! Опять, как последняя дура, на бобах осталась! Ни денег, ни работы, ни мужика! Такой шанс упустила!..
Я повернулась к подруге и посмотрела ей в глаза:
– Тонь, тебе твой муж когда-нибудь говорил «пошла вон» в переполненном магазине?
Тоня захлопала ресницами.
– Вот, значит, как… – протянула она, меняя тон.
– Именно так, – подтвердила я. – И до этого случая, поверь, жизнь с Димой сахаром не была. А уж после такого…
Я не договорила и стиснула зубы. Ненавижу. Может, во мне и нет ничего достойного внимания, но оскорблять себя я никому не позволю.
– Правильно сделала, – сказала вдруг Тоня.
Я настолько поразилась, что ничего не ответила.