…Далеко он не ушел. Все произошло почти мгновенно. Рухнули, обвалившись, ближние стога, обнажив, показав безжалостному солнечному свету воинов. Дочерна загорелые лица, кожаная одежда и оружие их казались такими чуждыми – так чужды пески пустыни зеленым рощам Оводца. Стога падали, сухая трава с хрустом осыпалась. Один из воинов выступил вперед – узкие глаза хищника, «лучистый» доспех. Сам Сарган? Лунь принужденно поклонился – шея против воли Ойле будто окаменела, не желая сгибаться в угоду варвару.
Сарган чуть улыбнулся, посмотрел прямо в глаза предателя. На лице вождя не отражались ни дружелюбие, ни вражда, ни благодарность, так смотрят даже не на животных – на изначально мертвый инструмент: нож, огниво, молот. Варвар небрежно протянул руку – подскочивший толмач проворно положил округлый предмет на ладонь повелителя.
– Скажи ему – это охранный знак. Пусть возьмет и идет куда хочет.
Сарган швырнул медный браслет в сторону Луня – под ноги, прямо в пыль, потом махнул рукой, подавая знак своим.
Варвары взвыли – тонкий, высокий боевой клич напоминал волчий вой, ярость предстоящей атаки уже захлестывала людей. Пришельцы, обнажая клинки, потоком вливались в распахнутые ворота. Никто более не обращал внимания на Луня – тот все еще неловко пытался остановить кровь. Предатель сделал свое дело и больше не нужен победителям. Что же, он пойдет именно туда, куда хочет – наступил час его собственной мести.
…Хайни остановил руку и отступил на шаг, с болью вырванный из омута боевого безумия. Волшебный топор больше не трепетал в руке – он был мертв, точнее, окончательно умерла, истончившись, чудесная душа лезвия, и оружие стало лишь неудобной для солдата Империи, слишком короткой секирой.
Тайхал – или Дайгал? – стоял перед Ладером, крепко сжимая древко топора, но без шлема. Он так и не ударил. Выражение лица врага показалось Хайни странным. Удивление? Медленно отступающая волна ненависти? Снова, как десять лет назад, несколько капель крови стекло альвису на бровь.
– Воевода!
Дернулся Ольгерд, оборачиваясь на крик. Подбежал растерянный до полного отчаяния младший дружинник.
– Измена… Западные ворота пали!
Ольгерд молчал лишь мгновение. Потом повернулся к тем двоим, что замерли, стоя на утоптанном песке.
– Эй, вы, отпрыски тролля, кончайте этот спор. Сейчас понадобятся не ваши трупы, а ваши топоры. Это – штурм.
Людвиг ощутил запах дыма и поднял голову – в висках ныло, усталость не удалось развеять коротким сном, сквозь тонкую подстилку чувствовалась жесткая земля пола. В последнее время похитители держали его в пристройке – глухие бревенчатые стены, прочная дверь, над нею единственное крошечное окошко – рама для лоскута выцветшего неба. Фон Фирхоф встал. В тускло-белесой голубизне витало что-то тревожное.