Но в один ужасный день в столицу ромеев примчался гонец с известием, что Федор Гаврас пленен во время похода на сельджуков.
Восхищенный храбростью знатного врага, султан Хорасана предложил ему принять мусульманство, обещая сохранить жизнь и сделать своим приближенным. Но Федор Стратилат гневно отказался от такого спасения и был предан мученической смерти.
Григорий был уверен, что в пленении его отца дело не обошлось без предательства. Уж больно напоказ негодовал василевс и его двор, глядя, как из-под влияния Константинополя уходит целая провинция. Уж больно скоро патриарх велел причислить святого воителя к числу великомучеников. Тогда он сцепил зубы, понимая, что для отмщения нужны силы, которых у него нет. Он стал верным царедворцем, преданней которого и сыскать было нельзя. И чем громче звучало имя его замученного отца, тем с каждым годом прочнее становилось его собственное положение.
И все же император Алексей опасался передавать власть в Трапезунте старшему из мужчин рода Гаврасов и потому отправил его архонтом сюда, в Херсонес. Но то, что должно было ослабить их род, только усилило его. И теперь Херсонес и Трапезунт, точно две могучие руки, готовы были сомкнуться на горле Комнинов.
Вначале, когда Алексей II умер, Григорию показалось, что месть умерла вместе с почившим василевсом. Иоанн был товарищем в его детских играх, и потому молодой Гаврас был из первых, кто поддержал Красавчика в его притязаниях на трон. Расплата была жестокой. Теперь, когда Иоанн сам набрал силы, он пытается вычеркнуть из своей жизни всех тех, кому был хоть чем-то обязан, кто мог припомнить ему это, не изогнув смиренно хребет у императорского трона, а так, как он, глядя ему прямо в глаза.
Да, конечно, Иоанн сделал прекрасный выбор. Михаил Аргир, да станет вода ему вечным пламенем, фигура здесь известная и многими любимая. Его доблесть несомненна, как, впрочем, и готовность проливать кровь, невзирая на лица, родство и прежние отношения. Хвала Всевышнему, не допустившему столь гнусного преступления, и вечная признательность Никотее, открывшей ему глаза на планы «старых друзей»! Теперь пришла его пора нанести удар. Ничто более не помешает Гаврасам это сделать!
— Что-то беспокоит славнейшего правителя? — внезапно услышал Григорий за спиной.
Архонт вздрогнул. Он не слышал, как вошел ночной гость, и невольно сморщился, досадуя на себя за этот промах.
— Быть может, достославный архонт желает, чтобы я передал распоряжение и в зале поставили новые свечи?
Гаврас оглянулся по сторонам.
— Нет, и этого довольно. Что привело вас сюда в столь поздний час, отец Гервасий?