— Не было! — в один голос ответили братья.
— То-то ж, — вздохнул Мономах, — не было такого. Да вот беда какая, есть за мною провина тяжкая, и гнетет она меня хуже злой лихоманки. Чую, коли помру я, той вины не избыв, гореть мне в пекле адовом.
— Только скажи, батюшка… — начал Мстислав.
— Лишь слово молви! — подтвердил его брат.
— Много лет тому назад, в годы молодые свела меня судьба с Гитой, матерью вашей. Она тогда из царства своего бежала. Отца ее, короля бриттов, супостат злой убил, земли и дома захватил. Но, благодарение небесам и тетке моей, Елизавете, королеве свеев, приютила она беглянку и за меня просватала. А та пред самым венчанием и говорит мне: «Пойду за тебя, коль обещаешь земли мои у ворогов отнять». — Великий князь остановился, переводя дух. — Я ей слово дал. А затем вот все как-то случая не представлялось. Все как-то недосуг было — то половцы нагрянут, то в стране недород, то крепости строить надо. Так матушка ваша и померла, обещанного не дождавшись.
Вот и вышло, что невольно или вольно, а клятвопреступление на мне. Желаю я нынче, чтоб один из вас — хотите — жребий мечите, хотите — своею волей идите — отправился за море и, как здесь грудью стоял за отчие земли, так в дальнем краю мечом воротил земли матерные.
Братья переглянулись.
— Не дайте помереть запятнанным. Мечту имею еще до смерти узреть победу вашу. А там и Богу душу отдать легко.
— Я пойду! — поспешно бросил Святослав, всегда норовивший обойти брата, имевшего от роду чуток больше минут, нежели он сам.
— Мне идти, — расправил плечи Мстислав, — что тут гадать.
— Мечите жребий, буяны, — обреченно махнул рукой Владимир.
Василевс ромеев изучающе поглядел на сына. Тот привычно сник под взглядом отца. Казалось, весь его боевой запал ушел в громогласные крики с порога. Иоанн II величаво поднялся с трона и неспешно подошел к Мануилу.
— В тебе говорит человек, — приближаясь к вооруженному с ног до головы кесарю почти вплотную, негромко, с нескрываемой жалостью проговорил император. — Это всегда страшно, когда тебя пытаются убить. И когда убивают кого-то из близких — тоже страшно. Но тебе следует научиться побеждать этот страх. Знать, что он есть, и побеждать. Ты — мой наследник, ты — наместник Бога в этой юдоли слез. И если ты будешь рассуждать и действовать как обычный испуганный смертный, обол цена тебе как правителю и беда державе от такого государя!
Ты кричишь, что какой-то негодяй убил твоего пажа. Тысячи людей гибнут каждый день без всякой вины — такова непреложная истина. Смерть, увы, лишь часть жизни.