Князь Мстислав, король Гарольд III, въезжал в молчащий Лондон. При виде нового короля жители в знак покорности склоняли колени и опускали головы, будто подставляя шеи под удар топора. Рядом с князем, бледная от болезни и от всего пережитого, ехала одетая в траур Матильда. И поднявшись с колен, лондонцы бросали на нее благодарные взгляды, полагая, что только ее заступничеству обязаны они избавлением от справедливой кары.
— Нерадостно начинается ваше правление, мой государь. — Едущий рядом с королем Гарольдом толмач чуть пришпорил коня и оказался совсем близко от Мономашича.
— Нерадостно, — подтвердил тот.
— Эти люди боятся вас, ибо полагают, что вы станете мстить им за своего тестя, которого они страшились пуще чумы.
— Всякий бунт — зло, — коротко ответил король. — Зло и помрачение разума.
— Я знаю способ, как сломить их недоверие.
— Как же, многомудрый отче?
— Мне доподлинно известно, что император Иоанн, памятуя о том, что сии земли некогда входили в состав империи, рад был бы признать вас законным их кесарем и венчать, как и подобает, золотым венцом на царствие. Таким образом, в глазах народа вы будете не свирепым варваром, побившим их в недавней битве, а восстановителем закона и порядка.
Мстислав бросил на монаха негодующий взор.
— Ты городишь нелепицу, Георгий Варнац! Сие есть полная несусветица. По вышнему праву, по матушкину завету, я — сей земли законный повелитель. И ни василевс ромейский, ни алеманский император — никто мне не указ. Ибо по праву аз есмь кесарь земли матерной. А коли кто с тем не согласен, тому сей меч — прямой ответчик. — Гарольд III положил тяжелую руку на крестовину булатного кладенца, и молчаливая толпа вздрогнула, ожидая начала расправы. — А что же до этих касаемо, наступит день, когда они мне радоваться будут. Пока же твое дело — не речи глупые весть, а меня языку их обучить. Уразумел?
— А шо, по-моему, очень доходчиво объяснил, — появился на канале закрытой связи Лис, — очень так по-мономашьи!
— Ну и что означает твой комментарий?! — оскорбился лорд Баренс. — Лучше скажи, как там Вальдар?
— Ну, до того, как ему стрелой ребра поломало, было лучше. Но это ж, блин, какое паскудство! Ох, встречу я того ангела… Я из его перьев сделаю себе модную шляпочку и буду играть в индейцев!
— Очень может быть, что и встретишь, — отозвался монах-василианин. — Я разговаривал с базой. Наша миссия закончена, но Институт не склонен сворачивать деятельность в этом сопределе, а после гибели Андая так и подавно.
— И вот плывет между созвездий,
Волнуясь черными ужами,