– Ах, Мэри, – мягко произнесла Джини, – прости меня. Я потом тебе все объясню. Ты, главное, не огорчайся. Во всем этом нет ни капли твоей вины, зачем же тебе страдать! Это было бы в высшей мере несправедливо.
– Все равно уже вляпалась, – горестно махнула Мэри рукой. – Я ведь тоже не до конца была честна с тобой, Джини, а надо бы. Ведь я все знала о Бейруте. И кто такой Паскаль, тоже знала. Не нужно было мне скрывать этого. Господи, до чего же я ненавижу всю эту ложь…
– Да перестань ты, Мэри. Чепуха все это. Я совсем не обижаюсь. Наоборот, даже рада.
Больше у нее не нашлось слов.
В комнате, за закрытой дверью, кто-то завозился, загремев стулом. Мэри испуганно посмотрела на дверь, потом на Джини. Возбужденно вскинув голову, она быстро заговорила.
– Джини, дело не только в этом. Сэм винит во всех бедах Паскаля, сама понимаешь, так что будь готова к этому. Но…
Она вновь заколебалась. Лицо ее стало почти виноватым. Джини озадаченно посмотрела на нее, затем перевела взгляд на закрытую дверь. Из-за нее раздался отцовский голос. Наступила пауза, после которой заговорил какой-то другой мужчина. Его голос был более спокоен. Джини настороженно напряглась.
– Кто там с ним? – тихо спросила она – Мэри, ведь он не один. Что все это значит?
Ответом ей был лишь молчаливый и горестный взгляд Мэри. Иного ответа и не потребовалось, потому что как раз в этот момент в комнате зашаркали шаги и дверь распахнулась настежь. Сэм Хантер возник на пороге с лицом, пылающим от гнева. В руке он держал полный бокал бурбона. Позади, у камина, стоял Джон Хоторн.
– Та-ак. – Хантер смерил взглядом сперва Джини, а затем Мэри. – Вы войдете или нет? Или, может, будете до посинения перешептываться в прихожей?
У него, судя по всему, было заготовлено еще несколько фраз в том же духе, но Мэри взяла инициативу в свои руки. Подхватив Джини под локоть, она провела ее мимо отца в комнату. Джон Хоторн поприветствовал ее коротким кивком, не произнеся ни слова. Мэри повернулась лицом к Сэму.
– А теперь, Сэм, условимся об одном, – вымолвила она тихо, но твердо. – Это мой дом, а не твой. И если ты тут начнешь шуметь и орать, то можешь выметаться, потому что я не намерена этого терпеть. Понял? Это объяснение не доставляет удовольствия ни мне, ни Джини, ни кому-либо другому из всех нас. И я согласилась на все это лишь при одном условии. Ты скажешь то, что сочтешь нужным. И Джон скажет то, что должен сказать. Вы оба все честно выскажете Джини, после чего мы расходимся по своим делам. Но я не позволю, чтобы это объяснение переросло в одну из тех пьяных сцен, которые ты, Сэм, так любишь. Так что прошу сесть и успокоиться. Тогда, черт возьми, нам, может быть, и удастся выглядеть цивилизованными людьми.