Это также означало, что его не везут через океан во Францию или Англию. Разве только сейчас их преследуют корабли как раз одного из этих флотов.
Жажда сделалась невыносимой, и думать о чем-то еще не осталось сил. Снова поднявшись на ноги, Луи медленно, словно улитка, потащился в кандалах вдоль стены своей импровизированной темницы. На палубе по-прежнему кто-то кричал, но скрип досок мешал расслышать отдельные слова.
Луи, спотыкаясь, брел в темноте на ощупь, едва видя окружающее в смутном свете лампы. Моряк, оставивший ее без присмотра, заслуживал порки, но Луи был несказанно рад рассеянности этого человека. Случайно он наткнулся рукой на лестницу, а за ней нащупал прикованную к стене бочку с солоноватой водой. Рядом с бочкой на колышке висел деревянный черпак. Луи зачерпнул воды и стал жадно пить, держась за лестницу. Вода была щедро сдобрена уксусом, чтобы как можно дольше не протухала, но он почти не замечал этого и пил, пока желудок не наполнился, а в голове не прояснилось. Теперь нужно освободиться от кандалов, чтобы в случае чего не пойти ко дну вместе с кораблем.
Возможно, похитители как раз и готовили ему эту участь, мрачно подумал Луи. Им не выгодно оставлять в живых свидетелей, если их план провалится. Эта мысль так подхлестнула его, что он лихорадочно стал шарить вокруг в поисках хоть какого-нибудь инструмента, чтобы освободиться от оков.
Один знакомый моряк как-то сказал ему, что, если не следить все время за состоянием корабля, он может развалиться прямо на ходу, и вся команда пойдет на дно. И Луи понял, что корабельный плотник — самое важное лицо в команде и что инструменты его должны быть всегда под рукой. Кандалы тоже наверняка легко снимутся при помощи подходящих инструментов.
Несколько минут поисков под аккомпанемент все усиливавшихся криков наверху увенчались успехом. Он нашел киянку и зубило и несколькими умелыми ударами выбил заклепки. Будь они железными, а не свинцовыми, ему не удалось бы достичь цели, но мягкий металл поддавался легко.
Страшный треск сотряс все судно, обшивка застонала от удара. Лампа сорвалась с крюка и разбилась. Стало темно, но теперь с палубы пробивались отблески огня.
«Пираты», — подумал Луи. Стало быть, его догадка подтверждалась. Наверное, сейчас судно берут на абордаж.
И что теперь делать? Экипаж корабля никак нельзя было назвать дружелюбным, но те, кто захватывал судно сейчас, могут оказаться еще более опасными врагами. Луи без ложной скромности сознавал, что является сейчас одним из самых важных людей в этом мире.
Не потому, что он мог совершить что-то экстраординарное, а потому, что он был тем, кем был — последним королем Франции — не миропомазанным, не коронованным, изгнанным из страны — но все же королем. И многие готовы были использовать его в собственных целях.