На следующий день в Коронадо им стало тоскливо. Во-первых, мать Джима сказала ему, что он не смеет войти в дом, пока не подстрижётся. Кроме того, она заявила, что недовольна его путешествием автостопом, после того, как она выслала ему деньги на самолёт. Позже она весьма не одобряла его регулярные поездки в Сан-Диего, где они с Брайаном посещали игорные дома и грубые флотские бары. Но больше всего её выводило из себя заявление Джима о том, что он собирается в Лос-Анджелес поступать в УКЛА* [*Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.].
– Хотя бы дождись, пока вернётся домой твой отец, – говорила она, – только дождись его. Он будет дома меньше, чем через месяц, и…
Но вскоре Джим уехал.
Три недели они с Брайаном искали работу и жили в Восточном Лос-Анджелесе вместе с кузинами Брайана, в маленьком доме-вагончике. Но работу они не нашли, а вскоре у них кончились деньги, чтобы платить за жильё; тем закончились приключения и фантазии. Потом Джиму позвонила мать и сказала, что отец на несколько дней остановится в Лонг Бич. “Я надеюсь, ты будешь на пристани”, – сказала она.
Джим повесил трубку, ничего не пообещав, но приехал. Он сказал родителям, что хочет остаться в Лос -Анджелесе, но они запрещали ему это. Джим предложил дюжину других вариантов. Все они также были отвергнуты, и две недели спустя его посадили на самолёт, летящий во Флориду, чтобы он успел вовремя зарегистрироваться на сокращённый летний триместр.
Так Джим вернулся в свой полный книг трайлер на Колледжском проспекте и 18 июня записался на последние курсы, которые он собирался прослушать. Это было не особо выдающееся событиями лето, за исключением курса средневековой европейской истории. Джим сказал профессору, что он хотел бы написать одну большую исследовательскую работу вместо двух маленьких эссе, и он хотел сам выбрать тему.
Это было совершенно беспрецедентно, но я был заинтригован, и потому согласился, вспоминает преподаватель.
Джим написал об Иеронимусе Босхе, который видел мир как Ад, где мы проходим через пищеварительный тракт дьявола, и о котором почти ничего достоверно не известно. Теория Джима была такова, что художник был членом Адалистской секты, группы средневековых еретиков.
Меня это не убедило, – говорит профессор, – но я был взволнован тем, что написал Джим.
Джим закончил учёбу 27 августа, через три дня сдал последний экзамен, и в очередной раз отправился автостопом в Клируотер на очередную серию пляжных вечеринок, танцев и пьянок. 5 сентября он вернулся в Талахасси, записался на курс истории позднего Возрождения, который включал в себя дальнейшее изучение Босха, и на некоторые курсы отдела риторики: введение в театральное искусство, история театра, основы актерского мастерства, принципы сценического дизайна.