— — Надо только предупредить заранее. Он будет сидеть в тюремной больнице и плести свои корзинки, пока не понадобится. Мы можем взять его на несколько дней — как было на Кубе. Таким образом, его отсутствия никто не заметит.
— Что еще предстоит сделать? — спросил Дон Винченте.
— Нужен пилот.
— А почему бы нам не взять того же пилота?
— Сможем ли мы его найти?
— Сможем. Пока тебя не было, я тут кое-что разузнал, — сказал Дон Винченте. — Этот пилот не кто иной, как знаменитый Гарри Морган, которого Росси из Нью-Джерси использовал для похищения Гальдоса.
— Я думал, его уже нет в живых. Разве он не повесился в тюрьме не то в Панаме, не то еще где-то?
— В Доминиканской Республике, — сказал Дон Винченте. — Его собирались выдать и переслать сюда, поэтому ему пришлось исчезнуть. По моим сведениям, он продолжает жить там под другой фамилией.
Марк хорошо помнил дело Гарри Моргана, связанное с похищением одного из видных беженцев, которого схватили на улице Манхэттена, усыпили и увезли на самолете. Посыпались многочисленные протесты. Пока шла шумиха, газета Макклейрена «Экземинер» увеличила свой тираж на несколько сотен экземпляров, а Тереза вступила в комитет «За спасение Гальдоса», образованный через две-три недели после того, как Гальдоса тихо похоронили.
— Это была жуткая sciocchezza[40], — сказал Дон Винченте. — Чистка после этой операции была как война. Стольких пришлось убрать! Конечно, друзья Росси получили в награду игорную концессию в Доминиканской Республике, а каково было тем беднягам, которым пришлось за все это расплачиваться?
— Говорят, в этом отношении с Армасом все прошло лучше.
— Все равно плохо. Такие вещи не приносят ничего хорошего. Может быть, они кое-чему научились после дела Гальдоса. Своим людям я всегда говорю: не шутите с наркотиками и не балуйтесь с политикой. Нам всем нужна спокойная жизнь.
— Аминь, — отозвался Марк.
— Что касается Моргана, то дело обстоит так, — сказал Дон Винченте. — Кардильо, шурин Росси, имеет сейчас концессию в Трухильо-Сити[41]. Он заботится о Моргане и следит, чтобы тот не попал в какую-нибудь беду, а парень время от времени выполняет разные поручения — отрабатывает свой хлеб. Я вынужден тебе сказать напрямик, Марко: у меня нет влияния на Кардильо. Несколько лет назад я мог бы ему приказать. — Его глаза подернулись печалью. — Я уже не имею такого веса, как раньше, Марко. Повсюду расползлись слухи о том, что меня накрыли на тридцать миллионов на Кубе, и уважение ко мне падает.
— Вы получите свои деньги обратно. Не пройдет и года, как мы вернемся на Кубу.