«Думаю, что вернусь в деревню,» сказала Фэн высоким безжизненным голосом. «Мне вдруг стало нехорошо. В конце концов, сейчас в Англии четыре часа утра.»
«О, перестань, дорогая,» сказал Руперт. «Пойдем и посмотрим на это изумительное место. У них даже в собачьей конуре есть джакузи. Парочка «Кровавых Мэри» и хороший бифштекс и ты почувствуешь себя как на вершине мира.»
«Честно, меня лихорадит,» сказала ужасно побледневшая Фэн.
«Ты уверена?» сказал Джейк, который, казалось, был ошеломлен известием о Мэнни. «Я пойду с тобой.»
«Не надо, со мной все будет в порядке.»
Вернувшись в Олимпийскую деревню, Фэн пришлось подыматься четыре пролета по лестнице пешком, потому что некоторые спортсмены из Ганы, никогда раньше не видевшие лифта, целыми днями напролет катались вверх-вниз. Несмотря на разговоры о плохом самочувствии, Гризел, слава Богу, в комнате не было. Бросившись на постель, Фэн почувствовала, что Игры потеряли для нее всякое значение. Провалится ли она в следующий понедельник или через неделю в воскресенье, какое это будет иметь значение.
Бедный Дино, продолжала она шептать, ох, бедный, бедный Дино. Ошеломленная, она достала коробку с письменными принадлежностями. Не подходила ни бумага с Дональдом Даком, ни открытка с атлетом, бегущим с Олимпийским факелом. Она вырвала страницу из своего дневника с надписью вверху «Декабрь» – какой-то подходящий зимний день из будущего, когда жизнь больше не будет иметь никакого значения.
«Мой самый дорогой Дино,» писала она, «я только что услышала о Мэнни. Не могу придумать, что сказать, кроме того, что мне очень жаль. Я тоже любила его. Я знаю, что ты сейчас переживаешь. Не могу придумать, что сказать о моем поведении прошлой зимой, кроме того, что я очень сожалею о происшедшем. Искренне тебя люблю, Фэн.»
Снова спустившись по лестнице четыре пролета, она отослала письмо еще до того, чем успела передумать.
Эриксоны жили в красивом доме, построенном в стиле ранчо, когда-то бывшем фермой по выращиванию авокадо, а теперь превращенном в весьма изысканный сад, где каждое дерево оплетали ломоносы, вьюнок и бугенвилии. На заднем плане возвышались горы, покрытые снежными шапками, часто затемненные грозами или дождями, которые лишь изредка портили отличную погоду в долине.
Руперт вошел в дом и поцеловал ее прекрасную хозяйку, с которой когда-то находился в близких отношениях. Она былп одета в мокрое желтое бикини и пила Маргариту.
«Хелен возле бассейна,» сказал Сюзи Эриксон. «Ты не знаешь сколько придет человек, чтобы я могла предупредить Аннунциату?»