Он прервал свою речь, не закончив фразы, и снова покосился на Блэйдуэлла, молчаливо давая ему понять, что разговор между ним и Ноэль носит очень личный характер и присутствие третьего нежелательно.
Однако Блэйдуэлл стоял, как екала, не проявляя готовности сдвинуться с места.
— Во всяком случае, — продолжал Андре, демонстративно поворачиваясь к дворецкому спиной и не спуская глаз с Ноэль, — мистер Бариччи никак не может повлиять на наши чувства. Мне нужно было увидеть вас. И я хочу показать вам эти наброски.
Ноэль почувствовала, как от его вкрадчивого тона, намекающего на особую интимность, у нее все сжалось внутри, но она не видела возможности отказаться посмотреть наброски, не спровоцировав его на необдуманный поступок.
— Вы так внимательны. — Ноэль обернулась и встретила взгляд Блэйдуэлла. — Мы с месье Сардо поговорим минутку. Я знаю, что мама наверху. Я не заставлю себя ждать — ни ее, ни мадам Руссо.
— Очень хорошо, миледи, — ответил Блэйдуэлл, поняв ее мысль, — но только на одну минуту. Графиня дала мне совершенно ясные указания насчет вашей сегодняшней примерки.
Ноэль со вздохом повернулась к Андре:
— Видите, сегодня мой день заполнен делами. Мне жаль, что ваш визит будет так недолог, но я с удовольствием посмотрю ваши наброски.
Она протянула руку, чтобы взять их, и слишком поздно поняла, что в руке она все еще сжимает листок, на котором набросала объявление о свадьбе.
Ее почерк был четким и крупным, текст бросался в глаза.
Андре просто не мог его не заметить и не прочесть. Его глаза буквально проглотили исписанную ее почерком страницу, когда он передавал Ноэль свои наброски…
Все в ней сжалось, когда она увидела лицо Андре. Изумление, потом недоверие и, наконец, смятение и потрясение изменили его до неузнаваемости.
Прошла целая минута, прежде чем она подняла голову.
— Похоже, я должен вас поздравить. — Его голос был на удивление спокоен и ровен, и рука не дрожала, когда он взял у нее исписанный листок. Если он и испытывал страдание, то очень хорошо умел скрыть его. Хотя страдание тут же затмила вспышка гнева. Ноэль должна была признать — он имел право на эту реакцию. В конце концов, она флиртовала с ним, заставила его поверить в то, что между ними возникло взаимное чувство. Но следовало ли ей обращать на это внимание или попытаться успокоить его?
Инстинкт самосохранения подсказывал, что ей следует успокоить француза. Завтра он вместе с Бариччи окажется в тюремной камере и навсегда исчезнет из ее жизни. Поэтому самое лучшее, что она могла сделать, это пригладить его вставшую дыбом шерсть и убедить его удалиться.