Возможно, действительно сошла.
Подняв голову, Ариана принялась внимательно его разглядывать. Его бронзовое тело выглядело великолепно, и он, казалось, совершенно не замечал своей наготы так же, как и одиночества, тяжело сдавившего ей сердце. Она села, и простыня упала, обнажив ее до талии, заставив вспомнить о своей наготе.
Она поспешно прикрылась, размышляя о том, чего теперь ждет от нее Трентон. Извиниться и уйти она не могла, так как это была ее спальня. Может, ей следует встать и надеть свою ночную сорочку? Принять беспечный вид и притвориться, будто ничего не изменилось? Невозможно.
Нервно кусая губы, она страшно жалела, что не расспросила Терезу о том, что происходит после. Она смотрела, как он наливал воду на чистый кусок ткани. Станет ли он говорить о том, что произошло между ними и будет ли ждать того же и от нее? Останется ли он спать в ее постели или уйдет в свою комнату теперь, когда их брак стал настоящим?
Ариана честно себе призналась в том, что ей очень хочется провести ночь рядом с ним. Наверное, это неприлично? При такой мысли губы ее дернулись. Все, что она чувствовала и делала сегодня ночью, выглядело неприлично. Неприлично и одновременно замечательно.
Она нерешительно принялась искать слова, верные слова, которые могли бы убедить его остаться, не прозвучав ни глупо, ни жалобно. Возможно, он прочел ее мысли, так как, к ее радостному удивлению, повернулся и остановился у кровати с материей в руке.
Увидев выражение неуверенности на ее лице, Трентон улыбнулся:
— Позволь мне облегчить твою боль. — Он сел рядом с ней, откинул простыню и бережно раздвинул ей ноги.
Ариана напряглась, инстинктивно сжала ноги и схватила его за руку.
— Что ты делаешь?
— Я же сказал тебе — хочу облегчить боль. — Он откинул спутанные пряди волос с ее щек, бросив на нее взгляд, выражавший чисто мужское удовлетворение. — Не кажется ли тебе, что твоя скромность немного запоздала? — Он поднес ее пальцы к губам и не смог скрыть собственнических ноток в голосе. — Если принять во внимание, что я только что ласкал и вкушал каждый дюйм твоего тела.
Ариана вспыхнула и опустила глаза.
— Я не сделаю тебе больно, — пообещал он. — Позволь мне.
Ариана почувствовала, что готова откликнуться на его призыв с тем же доверием, которое он, казалось, всегда вызывал у нее. Не говоря ни слова, она раздвинула ноги и стала наблюдать, как он очень бережно омывает их внутренние стороны мягкой материей. Глаза ее расширились при виде крови.
— Мне больше никогда не придется причинять тебе боль, — тихо пообещал он, отвечая на ее невысказанный вопрос.