Лорд Хокстон не двигался, все еще не убирая своей руки, пока наконец слабый свет не стал пробиваться сквозь портьеры, которые слегка колыхались от легкого бриза.
Он все еще ждал. Стало светлеть, и он уже мог различить сначала очертания мебели в спальне, затем лицо Доминики.
Длинные волосы рассыпались по ее плечам, ресницы все еще были влажными от слез и казались очень темными, нежное округлое лицо было совсем бледным.
Она казалась такой юной и беззащитной! Лорд Хокстон долго смотрел на нее, затем осторожно высвободил руку и, поднявшись, потихоньку направился к полуоткрытой двери.
Он вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Пройдя по коридору, он вошел в комнату Доминики, увидев разбросанные простыни и открытую стеклянную дверь, ведущую на веранду.
Выйдя на веранду, он осмотрелся по сторонам. Лужайка, где дрались леопарды, была вся изрыта, цветы поломаны, многие растения выдернуты с корнем.
Лорд Хокстон долго смотрел на это разорение, затем его глаза заметили еще кое-что.
К одному из столбиков веранды был привязан обрывок веревки, которая легко могла удерживать на привязи какое-нибудь небольшое животное — например, детеныша пятнистого оленя!
Лорд Хокстон обвел взглядом густо поросшие лесом холмы. Где-то там прячется Лакшман и ждет удобного случая, чтобы отомстить за смерть своей дочери.
Если бы Доминика бросилась на помощь перепуганному детенышу, леопарды растерзали бы ее!
Он понял, что должен найти Лакшмана, и сделать это немедленно.
Доминика проснулась и, когда обнаружила, что находится в чужой комнате и в чужой постели, в ее памяти сразу же всплыли события прошедшей ночи.
Она взглянула на часы, стоявшие рядом с кроватью, и ужаснулась, увидев, сколько времени. Она проспала почти все утро, и это было неудивительно.
В то же время ей было стыдно за свой малодушный страх и за то, что она выгнала лорда Хокстона из его собственной постели.
«Как могла я вести себя так глупо?»— подумала она. Однако при воспоминании о грозном рычании леопардов, доносившемся из ночной темноты, ее снова охватил трепет.
Она не преувеличивала, когда сказала лорду Хокстону, что всегда была очень робкой. Она тщательно скрывала это, так как считала, что должна подавать пример младшим сестрам. В то же время она так и не смогла забыть то тяжкое испытание, которому подверг ее отец, когда ей было всего семь лет.
В то время ее мать была больна, и оберегая ее от волнений, многое скрывали от нее, хотя позже, узнав о случившемся, она очень сердилась.
Отец проводил с Доминикой очередной урок из Священного писания, в котором рассказывал про ангелов, охраняющих людей и спасающих их от козней дьявола.