Вада не прерывала его, и Пьер говорил:
— Как видишь, я совсем не похож на Давида, у нас совершенно разные взгляды на жизнь. Когда я вернулся в Англию, то остался недоволен состоянием дел в поместьях. К тому же мне все очень быстро наскучило. Я никогда не был в хороших отношениях с матерью и снова вернулся в Париж.
— Чтобы стать символистом!
— Я начал писать, а поскольку жил в Латинском квартале, мне намного проще было стать французом, чем оставаться англичанином. В основном я пользовался своим двойным именем и подписывался как Пьер Вальмон. — Он улыбнулся и добавил:
— И плодом моего усердного труда стала книга о символизме, которая должна выйти в следующем месяце.
— Почему же ты мне об этом не сказал? — спросила Вада.
— Я хотел сделать тебе сюрприз.
— Я буду гордиться тобой, это так прекрасно — увидеть твою книгу изданной, — с трепетом проговорила Вада.
— Мне нравится моя жизнь в Париже, — но сейчас все должно измениться, — сказал Пьер.
— Что ты имеешь в виду? — В голосе девушки была тревога.
— Давид только что сказал мне, что серьезно болен и не может на тебе жениться, даже если бы ты этого очень хотела: у него туберкулез. Врачи настаивают, чтобы он как можно скорее уехал в Швейцарию.
— Какой ужас! — воскликнула Вада. — Мне так жаль его.
— Мне тоже, — сказал Пьер. — Но это значит, что все поместья переписываются на мое имя, и я становлюсь их хозяином.
Сначала Вада никак не отреагировала, потом, подумав, спросила:
— Ты имеешь в виду, что должен уехать из Парижа и жить в Англии?
— Да.
Возникла тишина. Затем Вада первой ее нарушила.
— И тогда я тебе буду не нужна?
— Я этого не говорил, — ответил Пьер.
— Но ведь это так? Если ты должен жить здесь, в Англии… тогда ты, наверно, не захочешь жениться?
Пьер улыбнулся.
— Между прочим, — начал он, — как раз именно здесь жена нужна мне больше, чем в Париже. Он умолк, а Вада затаила дыхание.
— Есть только одно создание, на котором я готов жениться!
Девушка подняла голову с его плеча, и ее глаза внезапно засветились, будто кто-то зажег в них тысячу свечей.
— Неужели ты имеешь в виду меня? — прошептала Вада, от волнения не в силах говорить громче.
— Кто-то ведь должен приглядывать за тобой, — нарочито сердясь, проворчал он. — Ты иногда ведешь себя так плохо, с таким неоправданным риском, что я не могу позволить, чтобы все это продолжалось.
— Ты женишься на мне? Ты действительно хочешь этого? Ну пожалуйста, скажи мне!
Он неожиданно и властно привлек ее к себе, и его губы впились в губы девушки. Этот поцелуй, далеко не нежный, был неистов и требователен. Она ощутила, как снова внутри нее разгорается пламя, и была уверена, что то же самое происходит с Пьером.