Пьер встал и улыбнулся Ваде.
— Смотри не исчезни, пока я не вернусь. Ты иногда совершаешь непредсказуемые поступки, и я боюсь даже ненадолго выпустить тебя из вида.
— Я буду ждать тебя! — пообещала Вада.
Она смотрела, как он шел через всю студию к двери, и думала, что ее слова могут оказаться пророческими.
Как было бы замечательно навсегда остаться здесь, в этой мастерской, с Пьером, и всякий раз ждать его возвращения домой.
Вада подняла глаза и осмотрелась. Окно — до самого потолка — выходило на крыши Парижа, стены украшали картины. Девушка сказала себе, что это самое красивое помещение из всех, в которых ей приходилось бывать прежде.
Разве могут иметь значение гобелены, бархат, канделябры и дорогая мебель, если в доме нет любви?
Только ее любовь к Пьеру, думала Вада, и его любовь к ней делают эту студию прекрасным дворцом, и жить здесь с Пьером значило бы обрести свой рай.
«Я люблю его», — сказала себе Вала.
Быть рядом с ним, знать, что он ее любит, — о большем она и не мечтала.
Отсутствие Пьера показалось ей слишком долгим, и она уже начала беспокоиться, полагая, что эта приятельница, кто бы она ни была, видимо, так прелестна, что Пьер не торопится вернуться.
«Наверно, он знает эту женщину очень хорошо!»
Вада была уверена, что уже далеко за полночь и только очень близкий друг может допустить, чтобы его разбудили в столь поздний час, к тому же с просьбой одолжить женское платье.
«Возможно, Пьер раньше любил эту женщину». Вада мучила себя подозрениями и пыталась представить, как та выглядит.
Если она француженка, то непременно должна быть брюнеткой. А если Пьеру больше нравятся темноволосые женщины?
Вада всегда считала, что французы предпочитают блондинок, — по контрасту с француженками, которые ей почему-то представлялись брюнетками.
Конечно, это был очередной миф из тех, которыми обычно морочат себе голову американки.
Вада была достаточно интеллигентной девушкой и прекрасно понимала, что женщины часто приписывают себе достоинства, чтобы возвыситься в собственных глазах и внушить себе, что они более привлекательны, чем на самом деле.
«Может ли Пьер любить меня?» Ваду вдруг охватила паника. Их жизненные пути совершенно различны, и, конечно, Пьер прав, сомневаясь в ней, ведь они так мало знакомы.
Но как сказать ему правду? Она все еще слышит, как он пренебрежительно произносит «мисс Богачка»и «богатые американки, охотящиеся за титулом». Он явно презирает богатых и тех, кто хорошо себя чувствует только в высшем свете.
В прошлый раз, рассказывая об эпохе Людовика XVI, Пьер сказал: