— Мисс Вирджин, — начал я и запнулся. — Я так и должен называть вас — «мисс Вирджин»?
— И не пытайтесь.
— Что — не пытаться?
— Называть меня мисс Вирджин.
— О'кей, Вивиан — Шелл.
Все начиналось снова. Я тряс головой так, что мои зубы начали стучать. А может быть, это были не зубы, а еще что-то. А Вивиан была спокойна. С этим надо кончать. Надо поторапливаться и приниматься за дело. Жизнь — это реальная и серьезная вещь, мы не должны тратить ее попусту, как сейчас.
— Мы напрасно теряем время, — сказал я.
— Теряем — что? И что значит — теряем? Нам еще вообще нечего терять, — проговорила она.
— Давайте бросим все это, Вивиан. Мы можем так сойти с ума. Рехнуться. Потерять свои шарики. А теперь слушайте внимательно. Я — Шелл Скотт и…
— Я это знаю. А вы мне снова говорите, — перебила женщина.
— Вы можете помолчать, ах, Вивиан. Послушайте меня хоть минутку, а? Я частный детектив. Работаю по этому делу. И мне сейчас…
* * *
Да, вещи не сразу становятся на свое место, но постепенно наш разговор стал почти понятным. И мы начали потихоньку продвигаться вперед.
Когда я стал говорить о моем присутствии на месте этим утром, воспоминание о Наташиной смерти опечалило ее, и я смог обсудить с ней обстоятельства дела. Она не имела и малейшего понятия, кто и почему мог убить Наташу, и сказала, что ей вообще трудно представить, что девушка на самом деле мертва.
— Да нет, она мертва, это определенно, — сказал я наконец. — И это сделал хладнокровный убийца.
Я был в некоторой нерешительности. Я не хотел раскрывать все карты относительно предполагаемого шантажа Финли Пайка. Естественно, Уэверли был заинтересован, чтобы я как можно дольше скрывал это. Но если Вивиан знает что-нибудь об этом, я обязан раскопать все, прежде чем она снова сядет на своего любимого конька.
Поэтому я спросил:
— Вы говорили с Наташей сегодня утром на съемках?
Она кивнула.
— Не упоминала ли она о своих неприятностях?
— А что за неприятности?
— Ну… — Я снова поколебался, а потом все-таки сказал: — Она говорила вам, что кто-то пытался шантажировать ее?
Массивная красотка откинулась на подушки и посидела так некоторое время, что, очевидно, было ей необходимо, чтобы поддерживать разговор в нужном русле, и ответила:
— Боже, нет. А что, кто-то был?
— На самом деле я не очень уверен. Давайте лучше так: она рассказывала вам о здоровом, угрюмом типе, наполовину лысом, неуклюжем, который расстроил ее?
Она посмотрела налево, поверх моего плеча, и спросила:
— А как он все-таки выглядел?
Я повторил описание, которое передал мне Уэверли, прибавив детали из своих личных наблюдений. Она ответила: