Таким образом была поставлена под сомнение честь семьи, но Мердоки оказались людьми практичными, они указывали, что Мерри, хотя и являлась законной подопечной маркиза, не была им прямой родственницей. Они сделали все, что могли, чтобы перевоспитать ее. Если им это не удалось, это не их вина.
— Черт бы побрал вашу любимую швею! — заявил Кит. — Эти стежки чертовски болят.
Кейт отвела глаза, когда Кит раздраженно потянул за ворот своей ночной рубашки, выставив мускулистую смуглую грудь. Он почесал швы, которыми Пегги зашила самые тяжелые его раны.
— Полагаю, вы предпочли бы огромный шрам? — спросила она.
День клонился к вечеру. Кит только что пробудился после сна и увидел Кейт у своей кровати с вышиванием в руках. Открытый сундук Грейс стоял в ногах кровати.
Пока он поправлялся, Кейт развлекалась, рассказывая ему, «то вышивание — одно из тех немногих получаемых благородными девицами умений, которое не следует забывать в бедности. Теперь же она разглядывала каждый крошечный стежок, чтобы не смотреть на мускулистую грудь Кита.
— Вам, кажется, ужасно нравится приобретать шрамы. Кит склонил голову, глядя на нее из-под полуопущенных век.
— Только если вы находите их интересными.
От выражения его глаз Кейт вспыхнула, и, поскольку она чувствовала, что будет неумно, если он придет в излишнее возбуждение, не говоря уже о ней самой, она снова вернула разговор в безопасное русло.
— Особенное сожаление вызывает у меня эта история с Мерри Бенни, — сказала она, роясь в сундуке Грейс в поисках серебряных ножниц.
— Почему? — спросил Кит. — Потому что она не сможет жить в роскоши, которую предвкушала? Она убийца, сбежавшая со своим любовником, чтобы жить на его нечестные доходы.
— Мне ее жаль, — спокойно сказала Кейт, обрезая шелковую нитку. — Потому что она повинна в убийстве Грейс, а она любила ее. Нет, не смотрите на меня так. Любила. Вы не видели ее, когда она говорила, как она по ней скучает. Не всегда любовь бывает достойной и самоотверженной. Она может мучить и проклинать так же, как облагораживать и возвышать.
— Пожалуй. — Кит нахмурился, и Кейт поняла, что он думает о своих товарищах и предательстве, от которого они пострадали.
Пора. Она больше не может избегать того, о чем нужно сказать. Она отложила вышивание.
— Полагаю, поправившись, вы уедете.
Кит нахмурился еще больше:
— Но ведь я вряд ли могу здесь остаться?
— Я говорю не об этом.
— Тогда о чем?
— Куда вы поедете?
— Вернусь в армию. Последнее время я часто думал о том, что слишком долго пренебрегал своими обязанностями. Я хороший солдат, Кейт. Я хороший вожак. Я умею… различать. — Лицо у него потемнело, и Кейт с изумлением поняла, что он покраснел. Он ничего не сказал о поисках того, кто их предал. Кейт посмотрела на него пристальнее. — И потом, — сердито продолжал он, — если мне повезет, я могу продвинуться по службе.