Джейд наблюдала за происходившим с замирающим сердцем, с белым, как мел, лицом и молча благодарила счастливую звезду, которая помогла перебраться на этот берег их фургону без происшествий.
— Это могло бы случиться и с нами, — тихо прошептала она, едва выдавливая из себя слова.
— Но не случилось, — уверенно добавил Мэтт. — Господь простер над нами свою руку.
— Что ж, похоже, он смотрел в другую сторону, когда лопнул этот трос, — заметила Джейд. — Что за ужасное время для этой бедной семьи!
— Да, но никто не пострадал, и за это мы действительно должны быть благодарны. Продукты и сахар можно возместить, одеяла и одежду высушить. Жизнь — вот что действительно самое ценное.
Фургоны переправляли через реку вплоть до наступления темноты, два последних совершили переправу уже при свете фонарей. Путешественники разбили лагерь в миле от большого палаточного городка, воздвигнутого рабочими-железнодорожниками. Как обычно, немедленно были выставлены караульные для охраны животных и фургонов. Однако в этот вечер число караульных было удвоено, чтобы можно было отразить любые выходки, на которые могли оказаться способными эти работяги. От этой банды хулиганов, нагрузившихся сверх меры пивом, можно было ожидать чего угодно, и не было никакой возможности образумить их.
Мэтт должен был дежурить с трех часов и до рассвета, поэтому он собирался лечь спать на час раньше, чем обычно. И все же он был раздражен, когда Джейд не явилась на свой урок чтения вскоре после ужина. Он видел, как она расхаживала возле своего фургона некоторое время назад, но потом он немного отвлекся и теперь никак не мог припомнить, видел ли он ее или других девушек в последние полчаса. Их костер едва тлел, и возле фургона не было никого.
Глубокие морщины прорезали его лоб.
— Она не должна, — говорил он самому себе, покачивая головой. — Конечно, нет. Особенно после того, как она была гак сильно расстроена сегодня. — Он кивал головой, словно пытаясь убедить самого себя. — Она, вероятно, просто отдыхает. Скорее всего, легла спать, совершенно забыв про свои уроки.
Однако чем дольше он сидел, глядя на ее темную палатку, тем сильнее его одолевало беспокойство. Наконец, не выдержав больше этих сомнений, он поднялся и пошел в разведку.
— Ты ведешь себя, как дурак, Ричарде, — сердито ворчал он про себя. — Не о чем беспокоиться.
Он осторожно приподнял край палатки и заглянул внутрь. При смутном свете костра он увидел, что кровати были расправлены, яркие платья и нижние юбки были вытащены из рюкзаков и разбросаны кругом, но не было ни одной живой души.