– Ну, тогда я буду спать здесь, с ней, а вы переночуете в моей комнате.
– Миссис Брендивайн, – вздохнул Кристиан, – я не позволю вам остаться с ней наедине. Неизвестно, что она может выкинуть, а у вас просто не хватит сил с ней справиться. Идите-ка в кровать, вы уже засыпаете сидя.
Это была правда, с которой миссис Брендивайн не могла спорить, но и уйти, не высказав своих возражений, она тоже не могла.
– Это неприлично, мистер Маршалл, – начала было она.
Кристиан перебил ее, прежде чем она успела продолжить:
– Все, вы уже выразили свой символический протест, на этом и закончим. Не волнуйтесь – то, чего не узнает остальная прислуга, не оскорбит их чувств. В кровать, миссис Брендивайн!
Продолжать спорить с Кристианом было бесполезно, да у нее и не было сил.
– Ладно, но только сначала позвольте принести вам одеяла.
– В кровать! – Кристиан указал на дверь.
– Дайте я хотя бы растоплю…
– В кровать, я сказал!
– Тиран!
– Неугомонная!
Миссис Брендивайн повернула ручку двери и зевнула во весь рот, стерев с лица ласковую улыбку.
– Спокойной ночи, мистер Маршалл.
– Спокойной ночи, миссис Брендивайн.
Кристиану не спалось. Когда миссис Брендивайн уходила, он был без сил. Но сейчас, оставшись один – почти один – в спальне, он испытывал усталость, смешанную с беспокойством. Как ни странно, эти два чувства не противоречили друг другу. Маленький диван совершенно не годился ему для сна, но Кристиан отлично знал, что дело не в диване. Это она была виновата в его бессоннице. Он не мог заснуть, потому что смотрел на нее.
Он пробовал отворачиваться, но это не помогало. Куда бы он ни смотрел, повсюду ему виделся безупречный контур ее лица. Он видел его даже с закрытыми глазами. Раз так, решил Кристиан, значит, лучше смотреть, чем отворачиваться, и сел, сбросив ноги с дивана. Упершись локтями в колени, он обхватил голову руками и принялся рассматривать лицо Дженни.
Давно уже Кристиан не смотрел на женское лицо глазами художника, оценивая его формы и линии. Невольно он задался вопросом, почему вдруг Дженни Холланд пробудила в нем этот интерес. Казалось бы, в ней не было ни одной заслуживающей внимания черты, но лицо в целом, особенно сейчас, когда она спала, потрясало его своей красотой.
Выражение этого лица было безмятежно-спокойным. Слезы высохли, а в уголках губ, глаз и бровей не осталось ни одной напряженной складки. Если бы Кристиан не видел ее раньше, то решил бы, что ей вообще неведом страх. Тени, залегшие под глазами и в легких впадинах под скулами, объяснялись вовсе не тревогой, а светом огня от камина.