Кристиан нахмурился:
– Это еще что?
– Вы сами говорили вчера ночью, что не любите кошек и детей. Теперь я вижу, что это правда. Такой великовозрастный детина, как вы, мог бы…
Дженни осеклась, но было слишком поздно. Кристиан слушал ее и хмурился все больше. Она догадалась, о чем он думает.
– Так ты не спала! – укоризненно сказал он. Бросив пинцет, он схватил Дженни под коленками и рывком притянул к себе. Она брыкалась, но он быстро пресек сопротивление, уложив ее икры себе поперек колен и прижав ее бедра к своим. Ночная рубашка Дженни задралась, но ни один не заметил этого. Кристиан нагнулся над ней, крепко держа за тонкие запястья.
– Черт тебя побери! Ты не спала!
Лицо Кристиана исказилось суровым гневом, и Дженни пробрала дрожь. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его сжатых челюстей и крошечных белых лучиков лютой злобы, проступивших в уголках рта и между бровями.
– Смотри на меня! – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Дженни попыталась вырваться, но не смогла.
Выгнув спину, она хотела зарыться пятками в матрас, но бедра Кристиана мешали ей зацепиться. Его руки были сильнее и куда менее податливы, чем кожаные ремни, к которым она привыкла в больнице. Эти тиски больно сдавили нежную кожу ее хрупких запястий. Только окончательно признав тщетность сопротивления, Дженни открыла глаза и уставилась в пространство за плечом Кристиана.
– Смотри на меня! Не на стену, на меня!
Глаза Дженни дико метнулись и остановились на лице Кристиана. Даже сейчас она не могла прямо смотреть в его светлые зелено-голубые глаза, а потому сосредоточилась на желваке, который ритмично ходил по его впалой щеке.
– Когда ты проснулась? – резко спросил Кристиан и, не дожидаясь ответа, слегка встряхнул Дженни. – Когда?
– Пожалуйста, отпустите меня, – пролепетала она, не замечая слез, заблестевших в ее глазах.
Зато Кристиан прекрасно их заметил.
– Только посмей плакать! – прорычал он. – Отвечай сейчас же – когда ты проснулась?
Горло Дженни сводило от страха, и она не могла выдавить ни единого слова. Судорожно глотнув, она пожала плечами.
– Клянусь Богом – я поколочу тебя, если ты мне не скажешь! – рявкнул Кристиан.
От этой угрозы ком в горле Дженни сразу растаял. Он грубо тряхнул ее, и она сдавленно всхлипнула.
– Я-я п-проснулась, когда вы с-сели на кровать. Вы п-положили мою голову себе на к-колени и п-просто д-держали.
– Проклятье, прекрати заикаться! Слезами меня не купишь! Поверь, я могу отличить ложь от правды, меня не проведешь жалобным тоном.
– Я н-не нарочно.
Дженни и сама не знала, за что извинилась – за свои слезы или за свою ложь. Похоже, она не могла совладать ни с тем, ни с другим.