А потом наступил кризис: с обычным для него упрямым самодурством Роджер Экройд решил объявить о помолвке, о чем он сказал только Флоре, и та апатично согласилась. Урсулу это сообщение потрясло. Она вызвала Ральфа на свидание в лес, и часть их разговора услышала моя сестра. Ральф умолял ее сохранить в тайне их брак еще некоторое время. Урсула самым решительным образом отказалась — она собиралась сообщить о нем мистеру Экройду, и как можно скорее. Муж и жена расстались в ссоре.
Урсула сдержала свое слово и в тот же день объяснилась с Роджером Экройдом. Разговор был бурным, хотя у Экройда и собственных забот было по горло. Но его возмутил обман. Его гнев был, скорее, направлен на Ральфа, однако и Урсуле порядком от него досталось. Он считал, что она сознательно «окрутила» приемного сына богатого человека. Оба наговорили друг другу непростительных слов. В тот же вечер Урсула встретилась, как было условлено, с Ральфом в беседке. Он упрекал ее в том, что она погубила его будущее, она его — в лживости. Они расстались. Через полчаса было найдено тело Экройда. С тех пор Урсула не видела Ральфа и не получала от него никаких известий.
Слушая это повествование, я начинал все больше и больше понимать, какими последствиями могли быть чреваты эти события. Останься Экройд в живых, он неминуемо изменил бы завещание. Его смерть была крайне своевременной и для Ральфа, и для Урсулы Пейтен. Неудивительно, что она помалкивала.
— Мадемуазель, — голос Пуаро был так серьезен, что я понял — он полностью отдает себе отчет, на какую опасную почву ступает, — я задам вам вопрос, от которого зависит все. Ответьте правду, только правду, и подумайте хорошенько, чтобы быть точной: когда вы расстались с вашим мужем?
Урсула горько усмехнулась.
— Вы думаете, я не вспоминала про это десятки раз? Я пошла в беседку ровно в половине десятого. По террасе прохаживался майор Блент, и я пошла в обход через кусты. Было примерно тридцать три минуты десятого, когда я пришла в беседку. Ральф уже ждал меня. Я пробыла с ним не больше десяти минут; когда я вернулась в дом, было без четверти десять.
Я понял, почему она так настойчиво расспрашивала меня в тот день. Если бы оказалось, что Экройд был убит раньше, до без четверти десять! Очевидно, та же мысль заставила Пуаро задать следующий вопрос:
— Кто первым ушел из беседки?
— Я.
— А Ральф оставался там?
— Да, но не думаете же вы?..
— Мадемуазель, что я думаю, не имеет значения. Что вы сделали, вернувшись в дом?
— Прошла в свою комнату.
— И долго там оставались?
— До десяти часов.