Миска стукнулась об пол, к леденящему воплю Дженн присоединился хор отчаянных голосов. Санча мгновенно обернулась и увидела, что самая робкая из девочек пылает, как свечка: рот ее открыт в безумном крике, а по юбке быстро взбираются языки огня.
Мора грохнулась в обморок, остальные женщины вопили, хватаясь друг за дружку и не пытаясь помочь несчастному ребенку. Девочка в панике хлопала себя по юбке и подскакивала на месте. Может быть, она подошла слишком близко к плите или вылетевшая искра попала ей на юбку. Не имело значения, как это произошло, важно было действовать, не теряя времени. Санча схватила девочку в охапку и закутала в свои широкие юбки, сбивая пламя. Когда девочка достаточно успокоилась, чтобы можно было снять с нее обгоревшую одежду, оказалось, что она не успела получить серьезных ожогов.
Столь же быстро и окончательно, как Санча загасила огонь и спасла ребенка, может быть, даже от смерти, изменилось и отношение к ней. С этого дня все в Эвистоуне признали «иностранную госпожу».
Вернувшись вечером, Хью узнал о том, что приключилось на кухне. Находчивость и смелость Санчи были у всех на устах. Когда все собрались к ужину, Хью похвалил жену, и присутствующие выпили за ее здоровье.
Его похвала смутила Санчу, и она сконфуженно пробормотала:
– Я вовсе не думала, что совершаю что-то необыкновенное, а просто испугалась за девочку.
– Все равно, это был смелый поступок, а поскольку я муж твой, мне будет особенно приятно похвалить тебя.
– Да, – ласково добавила Алиса, склоняясь к госпоже, – это правда, ведь все растерялись, и никто не знал, что делать. Если бы девочка выбежала из кухни, то непременно сгорела бы.
Когда ночью Санча, вся дрожа, вновь проснулась от очередного кошмара, Хью отнес это на счет дневных волнений.
Санче всем сердцем хотелось верить ему, но у нее это не получалось. Ведь во сне она опять догоняла белого песика и никак не могла догнать. Опять она очутилась перед огромной кроватью, задрапированной алым бархатом.
В этом сне все менялось, как дрожащее отражение в зеркале озера, и чудовище становилось человеком, склонившимся над безжизненным телом, телом мужчины. Руки человека быстро двигались над трупом, словно в какой-то отвратительной пантомиме. Неожиданно, будто почувствовав ее присутствие, фигура в капюшоне резко поворачивалась к ней, и девушке открывалось чье-то мерзкое, злобное лицо. Парализованная ужасом, Санча видела, как из-под сутаны медленно выпрастывалась сморщенная рука и делала ей знак приблизиться.
Она просыпалась от собственного пронзительного крика, и никакие уговоры мужа не могли успокоить ее, заставить забыть привидевшийся кошмар, избавить от страха подкрадывающегося безумия.