Когда он наконец нашел «Золотой баран», в таверну нельзя было зайти из-за едких паров уксуса, встречавших посетителей у входа. Внутри таверны кипел на очаге огромный котел, до краев наполненный уксусом. У Мартина, вошедшего с улицы, запершило в горле; он едва мог дышать.
– Уксус очищает воздух, – пояснил хозяин. – Ужасная болезнь эта черная оспа. Много жизней уже унесла. Одна от нее польза – дочка помешанного французского короля покинула из-за нее город. Сбежала в Виндзор со всей своей никчемной свитой!
Мартин терпеливо слушал хозяина, который честил на все корки то, что творилось в Англии.
– Болинброк ничуть не лучше Ричарда, – неприязненно скривился хозяин.
Подобно многим, кто поначалу был на стороне Болинброка, незаконно присвоившего власть, он по прошествии времени разуверился в нем. И при новом короле подати не уменьшились, больше того, поговаривали, что поборы еще возрастут. Видно, нельзя захватить корону, не обирая народ. А тут еще отставная королева, дочка Карла, сумасшедшего французского короля.
Многих это раздражало еще больше, и хозяин таверны не был исключением.
– Она купается в роскоши, когда люди подыхают с голоду, – зло продолжал он.
Дождавшись, когда хозяин несколько поостынет, Мартин спросил:
– Как мне найти таверну «Слепой грач»?
– Там не предложат ничего, кроме разбавленного эля, – предупредил хозяин. – Но если тебе нравится такое пойло, иди, эта вонючая забегаловка через две улицы отсюда. Как почуешь, что тянет кислятиной, можешь быть уверен – это она и есть. Не ошибешься!
Тем не менее Мартин не скоро нашел «Слепой грач». Бродя по закоулкам среди убогих домишек, он не раз с раздражением повторял про себя приметы, которые сообщил ему хозяин «Золотого барана». Наконец среди множества вывесок он увидел нужную. На болтавшейся, скрипевшей от ветра доске была изображена черная птица, сидящая на черепе. В отличие от большинства крестьян – а Мартин происходил из крестьянской семьи, – он умел кое-как читать и, хоть и не без труда, разобрал намалеванные красной краской буквы: «Слепой грач».
Мартин повернул коня, обогнул таверну и очутился в проулке. Тут было тише, чем на людной улице. Из сапожной мастерской справа доносился ритмичный стук молотка. Между домами лежала прохладная тень.
Мартин снова выехал на солнце и увидел вытоптанную копытами землю и приоткрытую дверь ветхой конюшни при таверне. Рядом была дверь кухни, откуда доносились громкие голоса. За конюшней высилась куча навоза; чуть подальше начинался овраг, на краю которого стояли два столетних дуба. В зеленой траве под ними яркими пятнами пестрели цветы, а на той стороне оврага виднелись лавки и мастерские, выходившие на другую улицу.